А еще он понимает, что находиться в подчинении у Салима — даже номинально, будучи за океаном, — ему совсем не хочется.

— Как насчет того, что он слишком молод?!

— Вы ровесники.

— Тогда почему я все еще не священник?!

— Потому что, пока я настоятель, в этой церкви у тебя есть возможность стать только трупом, если ты не перестанешь меня утомлять, — размешивая сахар и звеня ложечкой о края чашки, спокойно отвечает епископ.

Некоторое время они сидят молча, пока Эчизен, отпив чаю, не говорит:

— Но на самом деле тебе повезло, Эйдан. — Он поднимает на него взгляд. — Ты вовремя решил посетить родные пенаты. У меня есть для тебя работа.

Звучит подозрительно, думает Рид. И мало того что подозрительно, так он еще и прекрасно понимает, что слово «работа» не подразумевает оплаты: естественно, он будет батрачить на этот церковный карнавал, чтобы отдать должок.

Тем не менее он решает сделать хорошую мину при плохой игре.

— Вещайте, монсеньор, — залихватски закидывает ногу на ногу Рид, убедившись, что никто не собирается простреливать ему коленные или любые другие полезные суставы. По крайней мере, пока. — Салим вкратце рассказал мне, что почем. Хотите поучаствовать в гонке за мифическими сокровищами?

Эчизен бесшумно отпивает из чашки и нейтрально спрашивает:

— Мифическими? Ты не веришь, что клише существуют?

— Ну хотя бы вы не начинайте, — Рид посмеивается. — Конечно, ребята под впечатлением и вдохновлены идеей, но вы-то понимаете, с какой вероятностью это окажется пустышкой?

— Ты когда-нибудь слышал про Маркуса Глиндона? — неожиданно спрашивает Эчизен, сцепляя пальцы в замок и кладя на них подбородок. Маленький, с редкими седыми волосами, с безобидным лицом и ласковым голосом, он кажется добрым дедушкой из дома престарелых, а Лестари — его заботливой сиделкой. Только вот, поведясь на этот обман, можно было лишиться очень многого. Даже жизни.

В конце концов, со времен Ветхого Завета церковь всегда была самым большим филиалом лжи.

— Думаю, понимаю, о ком вы, — расплывчато отвечает Рид, который слыхом не слыхивал ни про какого Маркуса Глиндона.

— В седьмом году Маркус произвел четырнадцать миллионов монет номиналом в один фунт стерлингов. В Британии, естественно. По статистике, до сих пор каждая сороковая однофунтовая монета является подделкой. Причем подделкой, практически неотличимой от оригинала, — они до сих пор изымают лишь по несколько случайно найденных монет, и то после десятка экспертиз.

— Талантливый парень, — присвистывает Рид. — Кажется, припоминаю. Его же посадили?

— Я не к тому, — кашляет Эчизен. — Маркус Глиндон был учеником Карла Гринберга. Он использовал его недоработанные прототипы и технологию и адаптировал их под производство британской валюты. А сам Карл, позволив Маркусу протестировать свои разработки, занялся американскими долларами.

— Да, да, вот про это я и слышал. Приехал в Джакарту, как-то наладил здесь производство, а потом почему-то исчез, пустив на рынок свои драгоценные оттис…