Вот и не удивительно, что здания чернобыльские мутанты пощадили — ведь своих-то зданий они не строят, живут всегда в человеческих. Только из-за этого польские стены ещё стоят. И всё же лучше так, чем никак.

В историческом центре Кракова — в Старом Мясте, у самой рыночной площади (центральнее не бывает) — нашлась и улица Щепаньска. Верно, тут предки пана Кшиштофа и жили. Отсюда им было вовсе недалеко бегать и в коллегиумы Ягеллонского университета, в одном из которых пан Тадеуш — основатель династии Щепаньски, по легенде, учил самого Николая Коперника. Ныне там самых талантливых из мутантов учат читать и писать.

А потом Дыру позвали в королевский замок — на пир с человеческими жертвоприношениями. Если зовёт сам Краковский король Гнида — не пойти нельзя. Пана Кшиштофа не звали — оставили выбор, идти или не идти. Предусмотрительный пан отказался, ведь на королевском пиру человечиной так просто не побрезгуешь. Эта еда — ритуальная, нарушители же ритуала долго не живут.

Пан Щепаньски поцеловал Дыру в кроваво-красные губы и впервые остался в Кракове совсем один. Тут-то к нему и подступило осознание: пора делать выбор. Маловероятная человеческая Польша, которую он до сих пор нет-нет, да и надеялся возродить — или живая, пусть и малосимпатичная Великая Чернобыльщина. Что-то от былой Польши в ней наверное, осталось, дома-то стоят — и даже костёлы (хотя они теперь — тоже дома).

«Лучше пусть так, — уговаривал себя пан Кшиштоф, бродя вдоль Вислы от стен Вавеля до шпилей Казимежа, пока Дыра закусывала, чем Гнида послал. — Лучше так, чем никак, а виновата Россия!». И уговорил.

Из Кракова возвращались в спешке. Специально за руководительницей расстрельной команды прислали красномордого нарочного.

— Под Львувом поймали три банды мьютхантеров, — доверительно поделилась Дыра, — атаманов Пшемысльского, Свенцицкого и Цибульского. Надобно скорей расстреливать, ребята нервничают, а я тут прохлаждаюсь.

Топ-топ-топ-топ-топ-топ-топ-топ — ходят мутанты кругами по лугу на выходе из Березани, вдевятером топчут сочную мутант-траву.

Йозеф Грдличка нашёл танцоров! И имена-то их в основном уже знакомые: Ванидло, Кабысдох, Отрыжка, Переползло, Хряк, Потрох, Блевотина, Хрыч и Хмырь. Большинство из них совсем недавно в протоколах этнографического исследования проходили как вышивальщики, а один — даже как скульптор. Изваял статуэтку «Баба в плаще».

Но если взялся за мутанта дотошный Грдличка — у того уже нет вариантов, танцевать ли. Есть выбор только скорости танца да выражения лица. Лица этих мутантских танцоров выражали откровенную скуку. А наивный антрополог Йозеф умильно на них смотрел и не мог нарадоваться.

Топ-топ-топ-хлоп! Топ-топ-топ-хлоп! Топ-топ-топ… Танец довольно-таки однообразный. Сперва шло только частое хаотическое топанье и редкие хлопки, потом хоть какой-то ритм установился. Кажется, ему и сами мутанты немало подивились: что-то новенькое в их танцевальной практике.

Когда танцоры немного утомились, антрополог будто невзначай подошёл к каждому и угостил сладким печеньем.

— Мы ещё не закончили танец! — немедленно запротестовал юный Хмырь, остальные мутанты его поддержали.

— Конечно, мы посмотрим всё до конца! — заверил их Грдличка.

И снова следует тупое покачивание корпуса, и без малейших вариаций воспроизводится прежний ритм топтания.

Топ-топ-топ-хлоп! Топ-топ-топ-хлоп!

И опять Йозеф Грдличка кормит мутантов сладким печеньем. И те вторично выражают недовольство, что их прервали. На самом интересном.

Понимает ли Грдличка, что он делает? Да прекрасно понимает. Антрополог естественнонаучного толка — как он может не знать о принципе условного рефлекса, о методах дрессировки, о режимах подкрепления? Так что же он, «хореограф-постановщик», держит Веселина за полного идиота, когда прямо на его глазах разучивает с мутантами танец Урожая?

Надо полагать.

Вот бы так и написать в протоколе: «Йозеф Грдличка дрессирует носителей культуры. Применил оперантное подкрепление — кормил сладким печеньем в ответ на желаемое поведение обследуемых». И едко добавить: «Данная методика обучения веком ранее опробована в ведущих университетах НША — на лабораторных шимпанзе».