Отомстил за Вацлава Клавичека. Да, уж так отомстил, что всякий задумается. Правда, Грдличка нашёл, к чему придраться. Долго, дескать, месил кровавое тело. Подозрительно долго.

Но то — для Грдлички подозрительно. Всякий же, кто хоть немного понимает в поединках с мутантами, непременно подтвердит: долго — это наверняка. Это с гарантией, что мутант больше не встанет.

Победная эйфория длилась весь день. С утра Хомак обошёл все помещения Председательского дома, искал место, куда перенести покои. Не в покоях же старухи Дыры обитать истинному герою — там у неё обои в розовый цветочек. Вот если обитать прямо в парадной зале, напротив балкона, откуда его впервые лицезрел мутантский народ — другое ведь дело!

К вечеру, правда, чрезмерное веселье мало-помалу развеялось. Ещё бы: инициация-то не завершена. Справиться с Вертизадом было необходимо, но ведь недостаточно! Теперь, поди, Супскис напустит на смелого Хомака не примитивного драчуна с гейскими замашками, а серьёзного прославленного воина. И если биться придётся на равных — иди пойми, чем дело решится.

Пан Кшиштоф уже не так внимательно опекал Братислава (понимал, что пути назад больше нет), но Мантл и Грдличка по-прежнему всюду его сопровождали, наверное, не по собственной воле.

Гуляя по Председательскому дому, Хомак — ну как дитя — радовался обществу. Однако, под вечер — стал им тяготиться. Даже искреннее восхищение Мантла набило гадкую оскомину. Хватит уже греться в лучах славы! Пойдите да займитесь чем-то полезным. Ха! Пойдут они…

— Как? Что? Уже в яму? На бой? — Хомак несколько натужно улыбнулся. — Да я с удовольствием! — и отправился вслед за Мантлом, при том, что Грдличка напряжённо дышал в затылок. — Да расслабьтесь, друзья мои! Держите равнение на меня, берите пример… — положительно, балагурить у Братислава не получалось, да и голос подрагивал немного не по-геройски. Предательски подрагивал, скажем начистоту.

И снова яма. И опять лестница. И лица мутантов, пришедших на кровавую потеху. Старая история, старые знакомые вещи на клеёнке…

— Стоп! Где мой топор? — взвился Хомак, ощутив панически ускоренное сердцебиение. — Вчера там лежал топор! Я им пользовался!

— Тот топор затупился, — пояснил Грдличка. Ему-то откуда знать?

— Как затупился?

— Ну, о лицевые кости Вертизада.

— Ты нанёс противнику столько ударов, что топор этого надругательства просто не вынес! — присоединился к объяснениям и пан Щепаньски. Не по-доброму объяснил. Надменно, высокомерно.

И мерзавец Супскис тоже сострил нечто прескверное. Этот — понятно: он и рад не додать оружия герою. Но другие-то?

— Там ещё остались топоры. И вилы, — подметил Йозеф.

Спасибо, только с вилами мне и ходить на мутанта… Братислав подошёл к куче предметов, стал придирчиво в ней копаться. Ничего не нравилось. Не моё! Придётся хватать первое, что попадётся.

Между тем Супскис вовсю разорялся насчёт переломного характера второго дня испытания. Ух, дождётся он перелома, червяк американский!

Кого же он прочит мне в соперники на этот раз? Что, Прыща? Ну надо же! А ведь Прыщ — противник так себе. Не сложнее своего полюбовничка Вертизада, даже попроще. Хлипенек он для мутанта. Прыщеват-с!

Но у Прыща нашёлся козырь в рукаве. Он взял слово и Супскис тут же основательно скис. Ибо Прыщ сказал следующее:

— Согласно традиции нашей Столичной Елани, вторая ночь испытания — действительно переломна. И главный перелом состоит в том, — Прыщ гаденько засмеялся, — что претендент способен выставить за себя другого поединщика. И это будет…