После сытного хавчика, состоящего из отварной картохи, приправленной зеленым укропом, стакана компота из сухофруктов и пары кусочков хлеба, меня основательно разморило. Благо, что никаких тупых подколок от Варфоломеевских ушлепков на ужине не случилось. А то уж и не знаю, как бы я на этот раз среагировал. Когда я голодный и уставший, ко мне лучше не лезть! А сегодня я основательно устал – давно так не приходилось шевелить мозгами, но новая информация требовала своевременного усвоения!

Я едва не клевал носом, сидя на лавочке в беседке, с блаженством покуривая на сытый желудок. У курсантов до отбоя – свободное время, кроме таких, как я – летчиков-залетчиков, для которых у старшего наставника Болдыря всегда найдется занятие. Меня, Надюшку и Тимку Шапкина с нетерпением ожидал общественный уличный туалет.

– Че, дед, совсем сил не осталось? – вырвал меня из блаженной дремы грубый голос старшего наставника.

Тьфу, ты! Вспомнишь дуболома – он и появится!

Болдырь плюхнулся на соседнюю лавку и тоже закурил.

– Вот скажи мне старый: для чего тебе все это нужно? – Старший наставник огладил рукой пышные усы и сплюнул в металлический ящик для окурков.

– А меня нешто спрашивали? – прикинувшись «ветошью», ответил я. – Я ить и тебя, милок, о том же самом спросить могу: на кой оно мне сдалося, такое вселенское счастье? – Я продолжал усиленно косить под полоумного и давно выжившего из ума старикана. Глядишь, и отстанет, морда фельдфебельская. – Угораздило жа пробудиться на старости лет, товарищ старший наставник! – Продолжал я слезливо сокрушаться дрожащим голоском, без зазрения совести «давя на жалость». Но гребаного сатрапа и дубового солдафона мои стенания ни разу не растрогали. – И не тронули ба, – продолжил я лить крокодиловы слезы, – ежли б не величина чертового Резерву…

– И сколько насчитали? – поинтересовался между делом Больдырь, поглядывая на меня прищуренными глазами.

– Да, – небрежно отмахнулся я, – какие-то косорукие неумехи все время попадались – только две своих машинки почем зря спалили. А о своем Резерве я как не знал, так и до сих не знаю ничо!

– Да уж, картина маслом… – Сдвинув фуражку на лицо, почесал затылок старший наставник. – Косоруких у нас в Рассее всегда хватало: что при бывшей власти, что при нонешней! Говоришь, не повезло тебе, дед? Забрили без твоего желания?

– Как есть, не повело, товарищ старший наставник! Вот ей-ей! – Мелко затряс я головой и «незаметно» перекрестился. – Посмотрел бы я на тя, господин хороший, как бы ты под сраку лет кирзачами плац полировал, а опосля нужники засраные чистил…

– Ну, во-первых: не господин, а товарищ…

«Тамбовский волк тебе товарищ!» – мысленно «поправил» я Болдыря.

– А во-вторых, – продолжил усач, – раз попал, как куря в ощип, будь любезен соответствовать установленным командованием нормативам. Как-то неохота за тебя взыскания от начальства выхватывать!

– Ну, если надо – значит надо… – Я театрально вздохнул и затушил сотлевшую папироску о металлическую стенку ящика. – Бум соответствовать, товарищ старший наставник!

– Верное решение! – одобрил мои слова Болдырь. – А теперь дуй к начхозу Пасичнику, и возьми у него на всех залетных лопаты и ведра! Минут через… – он бросил взгляд на часы, – двадцать к клозету должен золотарь с телегой прибыть. Как все зачистите – можете быть свободными. Все ясно, курсант Абдурахманов?

– Так точно, товарищ старший наставник! – Вот же сука, какой кайф обломал!

Я медленно поднялся с лавки и, продолжая исправно поднимать пыль сапогами, неспешно потащился в сторону вещевых складов – вотчину младшего лейтенанта Пасичника. Отдаляясь от беседки, я прямо-таки физически чувствовал пристальный взгляд Болдыря, сверлящий мне спину промеж лопаток. Чем же я ему так не понравился-то? Походе, действительно, всю «статистику» ему порчу. Ибо другого объяснения такой повышенной кислотности к вашему покорному слуге не находил. А может, он просто говно-человек? А что и такого добра тоже хватает! Не стану лишний раз над этим голову ломать!

– А! Гасан Хоттабыч, проходи дорогой! – А вот с начхозом Пасичником у меня как-то с первого раза все ровно сложилось. Таких вот, как он – веселых балагуров, но вместе с тем рачительных и бережливых хозяйственников, я неоднократно встречал. И что характерно, с каждым из них я себя чувствовал буквально после совсем недолгого общения так, как будто знал всю свою жизнь.

Пасичник встретил меня возле складских дверей с уже подготовленным «клининговым набором»: тремя совковыми лопатами и таким же количеством весьма помятых жестяных ведер.