– Это возмутительно! – Вильям Карлович даже покраснел от негодования. – Заставлять почтенного человека чистить общественный туалет? Да это просто ни в какие ворота… Я сейчас же отправлюсь к начальнику училища генерал-майору Младенцеву! И потребую, слышите! Потребую, чтобы он срочно наказал того ублюдка…

– Вильям Карлович, не надо! – попытался остановить я «раздухарившегося» старичка. – Успокойтесь! Я сам разберусь со всеми проблемами! Уж не мальчик давно!

– Точно разберетесь? – продолжая сердито сверкать глазами за линзами очков, уточнил он.

– Точно! И не надо за меня так переживать! Я и сам за себя постоять умею! Лучше пойдемте в класс – мы с вами и так засиделись.

– Пройдемте, мой друг, – не стал спорить доцент, – надо все-таки вложить немного знаний в некоторые буйные головы!

– Согласен, – произнес я, поднимаясь с лавки. – Ученье свет, а неученых – тьма!

Старичок, весело улыбнулся моей бородатой шутке и его праведный гнев куда-то испарился. Мы вместе неспешно посеменили по направлению к учебной аудитории.

В классе за наше отсутствие навели идеальный порядок: поставили на место сдвинутые парты и лавки, на специальной полочке у доски лежал большой кусок мела и мокрая тряпка, да и сама доска была протерта начисто, без единого белого развода. Что сказать, сумел себя преподнести ученикам Вильям Яковлевич! Прямо как у Пушкина: «Он уважать себя заставил, и лучше выдумать не мог». А уважение в нашем мире (да, в общем-то, и в любом другом) дорого стоит!

Мы расселись по своим местам: историк за преподавательский стол, а я за свою парту. В классе за это время никто не проронил ни слова – стояла прямо-таки гробовая тишина. Ни один из курсантов не желал испытывать на своей шкуре неудовольствие «страшного в гневе» Силовика-Тератоморфа. А то еще и «не расколдует» после уроков!

– Извините, ребятки, за небольшое опоздание! – Сходу извинился доцент, вновь утыкаясь носом в раскрытый журнал. – Несмотря небольшую задержку, я отпущу вас с урока вовремя, как это и предусмотрено расписанием.

Но даже и после этого жизнерадостного утверждения в классе продолжала стоять гробовая тишина – слышно было, как одинокая муха бьется в оконное стекло.

– Что ж, товарищи курсанты, давайте для начала познакомимся. Меня фамилия Шильдкнехт, если кто не запомнил, или у него есть некие трудности с запоминанием имен – запишите! Шильд-кнехт! – по слогам произнес он. – Если перевести с немецкого – это означает «знак воина»!

А ему идет эта фамилия – уж очень «боевой» старичок.

– Вильям Карлович! – продолжил историк. Запомнили, товарищи курсанты? – спросил он.

И весь класс, как один человек, четко отрапортовал:

– Так точно, товарищ Шильдкнехт!

От громкого рева полутора десятков луженых глоток Вильям Карлович недовольно поморщился, но высказывать своего «фи» не стал. Когда перестали дрожать плохо закрепленные стекла в оконных рамах, доцент устроил небольшую перекличку, а после продолжил:

– Я, как вы уже слышали, буду преподавать на вашем курсе дисциплину «История Силового дела». Итак, товарищи курсанты, что же такого важного и не менее интересного может нам дать изучение «Истории Силового дела»? Никто не хочет высказать свои предположения на этот счет?

Но класс стойко молчал.

– Хорошо, – так и не дождавшись ответа, произнес доцент в полной тишине. – До сих пор наша передовая советская наука так и не смогла с точностью установить, чем же на самом деле является, так называемая, Сила. Или, как её еще называли при свергнутом царском режиме – Магия. Либо же, пользуясь официальным термином, используемым различными церковными конфессиями – Божья Благодать…