Большинство из них, такие как рабочие и денежные трудности при отдельных расстройствах личности или при депрессии, можно предположить и описать исходя из предыдущих разделов этой книги. Терапия таких сложностей не будет специфичной – оздоровление области труда и заработка будет результатом общего оздоровления, если оно возможно. В качестве ярких примеров таких сопутствующих сложностей стоит рассмотреть нарциссические сложности с грандиозным образом и неровную работу людей с пограничным расстройством личности.
Среди отдельных, не относящихся к другим расстройствам проблем стоит описать синдром самозванца и эмоциональное выгорание, в том числе – особенно драматичное выгорание людей помогающих профессий.
Самыми распространенными причинами невротических трудностей с деньгами, которые не относятся к характерам и личностным расстройствам и при этом не являются специфичными, являются интроекции и слабые границы. Их коррекция (например, коррекция убеждения, что деньги есть только у воров, или развитие навыка назначать высокую цену за свой труд) часто происходит без специальной помощи с жизненным опытом. Также эту работу может помочь сделать специалист любого терапевтического направления или психолог-консультант. Это работа, результаты которой видны сразу и которая быстро повышает качество жизни человека. Если же в ней встречаются какие-либо сложности, то разумно будет предположить наличие более сложной картины: например, убеждение, что деньги есть только у тех, кто ворует, может быть частью картины мира параноидной личности и в этом случае не изменится быстро или не изменится вообще. То же справедливо будет сказать об отсутствии границ мазохистской личности: выстроить их несложно, и если человек после какого-то времени, проведенного за исследованием своих границ, так и не начинает заявлять о своих потребностях, то за такой настойчивостью стоит предполагать вторичные саморазрушительные выгоды.
Для нарциссического расстройства личности нередкими являются истории большого успеха, ярких карьер и больших денег, поскольку грандиозная картина себя требует именно такой жизни. Чем более эта картина непротиворечива, чем лучше из личности выдавлены сомнения в себе, тревога и стыд, а также чем меньше нарцисс обращает внимания на отношения с другими людьми и, конечно, чем он умнее и талантливее, тем успешнее в области власти и богатства он будет. Чем больше в нем сензитивности, ничтожности, неуверенности, чем меньше он слит с грандиозным образом, подозревая, что он до этого образа не дотягивает, чем меньше жизненной энергии – тем меньше возможности работать и зарабатывать деньги.
Такие нарциссы живут обычно какими-то случайными заработками, имеют небольшой пассивный доход или находятся на обеспечении кого-то другого. Их представления о себе как об удачливых бизнесменах и умных, проницательных дельцах хрупкие, не выдерживают никакой проверки реальностью и потому нуждаются в серьезных защитах от этой реальности. Кроме внутренних искажений (вроде преувеличения или преуменьшения, а также нарциссических расширений, при помощи которых нарциссическая личность приписывает себе успехи других людей), большой и эффективной защитой становится избегание, а лучший способ избегать – это не делать ничего, напрямую связанного с результатами. Вместо этого нарцисс тратит годы на планирование или организацию какой-нибудь системы эффективности, проводит переговоры, участвует в конкурсах и программах, учится, считает, что он вкладывается в социальные связи, и так далее.
Частным примером такого избегания будет нарциссическая трактовка идеи предназначения. В своем невротическом варианте эта идея представляет собой предположение, что в жизни каждого человека заложен смысл, который выходит за рамки его личности и жизни. Такое предположение может дать человеку рост сил и повысить его сопротивляемость стрессам, дать ему опору во времена, когда опоры на себя ему недостаточно. Поиск такого смысла характерен для людей тяжелых профессий или для людей, оказавшихся в экстремальных условиях. В нарциссическом варианте идея предназначения – это обещание, что можно выполнять работу и достигать успеха, не испытывая при этом напряжения. В этом варианте труд, работа, концентрация, усталость, неудачи и медленный темп происходящего относятся не к ограничениям личности и самой жизни, а к тому, что человек занимается чем-то не тем. Любопытно, что нарциссические личности, которые считают, что нашли предназначение, обычно называют в качестве дела своей жизни что-то, что действительно не требует для них особого напряжения.
Невротическое предназначение – это «кто-то должен делать эту работу» врача хосписа, или «раз я родился в этой деревне, то я должен остаться здесь и помочь сделать жизнь людей лучше» деревенского учителя. Нарциссическое предназначение – это «мне достаточно просто присутствовать со своей энергией, чтобы все процессы налаживались», «я создан для того, чтобы учить людей и нести им Знание, но взять его могут только готовые», «я очень эффективен в кризисы, а не в обычное время». У меня в Таиланде как-то была соседка Оксана, которая не работала потому, что ее предназначением было помогать женщинам быть финансово независимыми (и она сосредоточилась на вебинарах и мастер-классах по соблазнению).
Невротическое предназначение тоже снижает напряжение – например, тем, что может девальвировать идею денег и тем убирать человека из конкурентных отношений со средой. Учитель по призванию обычно не зарабатывает, как и врач. В романтике Призвания и Предназначения рыночных ценностей обычно нет, как нет и сил на то, чтобы их придерживаться. Для тяжелых профессий это вполне обоснованно.
В истории человека с пограничным расстройством личности можно встретить периоды высокой эффективности и периоды минимальной или вовсе отсутствующей способности выносить рабочее напряжение и прикладывать усилия к профессиональному развитию. Также в этой истории можно обнаружить очень разные по квалификационным требованиям работы: такой человек может иметь как опыт работы в университете, учебную степень, преподавательский стаж или руководящую должность, так и опыт работы продавцом, кассиром, уборщиком, работы в эскорте или консумации. Также довольно типично несоответствие полученного образования и профессиональной деятельности: юристы занимаются стрижкой собак, финансисты – психологией, менеджеры по туризму – написанием текстов. Рабочая нагрузка тоже различается: могут быть месяцы и годы, когда работы много и слишком много, когда пограничный не обращает внимания на свою усталость, или защищается с помощью работы от других своих эмоциональных сложностей, или находится в отношениях с человеком, который каким-то образом требует от пограничного такой заинтересованности в работе и развитии, и пограничный обслуживает эти запросы. Другие месяцы и годы могут пройти в безделье или неудачных попытках найти работу, в невозможности сконцентрироваться более чем на два часа, в эмоциональной боли от своей ничтожности и вины, которые только осложняют положение дел. Работа пограничных такая же расщепленная и нестабильная, как и их психика.
Во многом работа пограничного зависит от отношений, в которых он сейчас находится. Сильнейшая ориентация на другого делает человека с пограничным расстройством комплементарной копией своего партнера. Рядом с наркоманом он будет наркоманом, рядом с карьеристом тоже станет карьеристом, рядом с человеком, для которого бессознательно важно заботиться о других, может растерять свои способности к работе и инфантилизироваться для того, чтобы дать партнеру желаемое. Сам пограничный обычно замечает эти свои особенности и может говорить о том, что ему для работы нужен подходящий партнер, имея в виду какое-то вдохновение и мотивацию, хотя дело в более глубоких механизмах эмпатии, отражения и приспособления. В любом случае их наблюдение справедливо: людям с пограничным расстройством лучше держаться подальше от дисфункциональных партнеров и от гиперфункциональных партнеров, рядом с которыми они будут слабее, чем могли бы быть.
Так, у Эли за последние десять лет было три серьезные влюбленности и три разных периода жизни. Первый, университетский, был посвящен пьющему одногруппнику, и вдвоем они на съемной квартире в пригородах Парижа предавались мизантропии, философским рассуждениям, сериалам и алкоголю. Эля чувствовала тогда себя протестной, не вписывающейся в рамки общества, презирающей любые системы, обнаруживала в себе неравнодушие к политике, читала Сартра и других экзистенциалистов. Гнев, существующий в этой паре, в конце концов превратился в драки, и Эля ушла и вернулась на четвертый курс своего небольшого европейского университета, откуда ее за два года протестов против системы успели отчислить.
Там она влюбилась в одну из своих преподавательниц (взаимно, у Эли есть серьезный истерический компонент личности, так что она соблазнила ее и добилась отношений), стала заниматься научной работой, после вручения диплома осталась работать на кафедре. В эти несколько лет она чувствовала себя увлеченной наукой, обнаруживала в себе системное мышление, аналитический подход, способность много и тяжело работать, выполняя на кафедре работу за себя и еще за двух девушек. По ночам и выходным писала свою работу и выполняла заказы на курсовые от студентов, была поглощена социальной средой кафедры, зарабатывала себе место в университете и связывала свое будущее с реализацией себя как ученого. Потом ее избранница как-то резко раскритиковала ее работу и оттолкнула Элю. Это было невыносимо, и пара рассталась.
Эля ушла с работы на кафедре, забросила свою диссертацию и буквально постучалась в дверь к парню, который настойчиво ухаживал за ней во время их отношений с преподавательницей. Это был парень с большим количеством подавленной агрессии, очень ответственный, привыкший тащить на себе свою семью и с готовностью взявший на себя и Элю тоже. С этим парнем Эля стала много есть и много пить, чувствовать свое бессилие, бояться работы, выбирать низкоквалифицированный труд, предпочитать учиться, а не делать что-то за деньги. Она переживала себя как плохую, неудачливую, психически нездоровую, которую никто, кроме этого парня, не полюбит, а она его так разочаровывает. Видимо, бессознательным запросом ее партнера была отработка эксплуатирующих отношений с его семьей, а для этого ему нужен был человек, который ничего не делает, но которого за это можно попрекать.
Опыт своего успеха может серьезно вдохновлять и поддерживать пограничного человека, однако его стабилизация требует специальных усилий. Пограничный легко разрушает эту опору следующим опытом неуспешности, или тем, что приписывает эту успешность партнеру («Если бы не он, у меня бы ничего не получилось»), или обесценивает себя каким-то другим способом. Слабая ориентация в своем внутреннем мире мешает ему увидеть то количество усилий, которое он потратил для достижения этого результата, или оценить талант, который для этого потребовался. Можно сказать, что он не знает, что именно и как именно у него получилось, – и потому думает, что это случайность или чужой успех. В других случаях он может не замечать ценности сделанного потому, что слабо ориентируется во внешнем мире и не представляет себе, сколько людей находятся на его уровне компетенций или насколько дорого эта работа стоит. При наличии сил и таланта (а также при наличии обсессивно-компульсивного компонента личности или других тревожных расстройств) пограничный может быть очень успешен за счет своей нечувствительности к усталости и топлива, которое дает тревога о том, что он до сих пор ничего не стоит со всеми своими красными дипломами и руководящими должностями.
Иногда это низкое самомнение поддерживают в действительности существующие сложности с творчеством. Иррациональный мир желаний, эмоций и фантазий – большая часть мира для пограничного, но в этом мире не хватает структуры для того, чтобы из хаоса родилось творчество. Обычно людей с пограничным расстройством тянет именно в те профессиональные области, которые связаны с иррациональным: в психологию, дизайн, писательство, и в этих областях они действительно могут достигать успеха и чувствовать себя выраженными и находящимися на своем месте. Однако даже успешные в целом специалисты отмечают, что их работа остается повторением чьего-то опыта или реализацией чьей-то оригинальной идеи, но не собственным творчеством от начала до конца.
В случаях, если серьезная одаренность преодолевает этот барьер, творчество будет таким же неровным, как все остальное. Истории ярких и талантливых, но покончивших с собой, сошедших с ума или умерших от передозировки музыкантов, писателей и художников вроде Зельды Фицджеральд или Эми Уайнхаус будут примерами такого пограничного творчества.
Он заключается в переживании себя как человека, отчужденного от своих результатов, более того – как преступно, незаслуженно присвоившего себе эти результаты и теперь достойного наказания и разоблачения. Страх, в котором живет тот, кто ощущает себя самозванцем, обусловливает его напряжение при начале нового дела и создает серьезную прокрастинацию вплоть до невозможности начать что-то делать до тех пор, пока это не станет совершенно необходимым. Результат, который «самозванец» получает от такой авральной работы, не отражает всех его способностей, поскольку лишен глубины проработки из-за обычной нехватки времени. По этой причине позитивная обратная связь от других людей обесценивается: «Я-то знаю, что я мог намного лучше, но я опять протянул все до конца, и мне просто повезло, что у меня все же получилось (или мне помогли, или большую часть работы сделали другие люди)». Это замыкает цикл «самозванца» и возвращает его к уверенности в том, что он ничего не стоит, и к страху разоблачения, которые обусловливают прокрастинацию и так далее.
Притом что «самозванец» в чем-то прав, и он действительно может больше, и ему действительно повезло, и ему действительно помогли, а часть работы и правда сделали другие люди, ему стоит присвоить себе те результаты, которые принадлежат ему. Без этого размыкание цикла невозможно. Тот, кто сдает экзамены на пятерки после подготовки длиной в одну ночь, должен присвоить остроту своего ума, коммуникативные способности, беглость речи и убедительность своих выступлений. Это даст ему возможность снизить напряжение от страха разоблачения, поскольку его внутренняя убежденность в том, что он голый король, сменится пониманием того, что он просто одет не так, как все думают. Уменьшается стыд, а значит – уменьшается потребность в избегании, и прокрастинация отступает, давая человеку возможность сделать больше. Это повышает качество его результата, что еще больше снижает страх и стыд и так далее.
Причинами синдрома самозванца становятся чаще всего нарциссические травмы, на коррекцию которых и должны быть направлены усилия терапевта при обращении за помощью. Коррекцию убеждений о своей лени и несостоятельности, а также поддержку роста знаний и себе и помощь в развитии более позитивных отношений с собой может выполнить терапевт любой ориентации. Если синдром самозванца дополняет картину более широкого психического расстройства, то он будет доступен коррекции лишь после облегчения течения основных трудностей.