– Я покажу тебе, что значит «видеть».

Хранительница сделала пасс руками, опережая мальчика, и древесное седалище ребёнка начало расти, пока Адэн не оказался на уровне глаз наставницы. Кое-как вынув «пенёк» из повязки, он протянул его к Фрилии, удерживая здоровой рукой. Та аккуратно взяла новую конечность мальчика с свою правую руку-ветвь, а левую положила на лоб Адэна и сказала:

– Закрой глаза и попытайся очистить голову от лишних мыслей. Не думай ни о чём.

Адэн попытался. Закрыл глаза и попробовал выкинуть всё из головы. Какое-то время у него не получалось, особенно смущала необычно тёплая для дерева рука Фрилии на голове, но через минуту другую мальчик расслабился и начал медленно засыпать. Из полудрёмы его вывел голос наставницы:

– Теперь сконцентрируйся на моей руке. Чувствуешь тепло?

– Да.

– Все твои мысли должны быть об этом. Оно будет усиливаться, но ты должен терпеть.

– Хорошо.

Фрилия тоже отстранилась от окружения, проделывая всё, что сказала сделать мальчику, разве что глаза ей закрывать было не нужно. Она по природе своей дух, более сконцентрированный, чем духи простых растений, но человеческое начало в ней присутствовало. Это двойственность делала её прекрасным посредником между мирами по обе стороны Границы. Убедившись, что мальчик готов, Фрилия медленно огляделась, фокусируясь на потоках энергии вокруг. Там них царил мир, недоступный глазам обычных смертных, никакой материи, только чистая суть мироздания. Белоснежные переливы шепчущих о бесконечном холоде духов снега и спящие, почти исчезнувшие духи трав и растений под ним. Завывания ветра, мечтающего стать неукротимым ураганом и движения энергии вод глубоко под землёй. И всё это сливалось друг с другом, перерождалось, стремясь перейти на стыке стихий из одной формы энергии в другую.

С секунду помедлив, наслаждаясь этой гармонией, Фрилия повернулась к руке мальчика и сфокусировалась на изумрудных духах, обволакивающих её и стремящихся попасть внутрь. Они бы давно сделали это, но энергия мальчика, напоминающая белоснежный перелив и обволакивающая всё его тело, препятствовала этому. Нужно было её подвинуть, дать ей понять, что теперь энергия растений и самого леса не враг для тела ребёнка, после чего помочь им слиться. Делать это нужно медленно и не спеша, иначе поток изумрудной энергии может сам захватить тело, почувствовав ослабшее вместилище, и тогда мальчика ждёт не самое лучшее преображение…Несколько раз Фрилия видела, как ненасытная энергия стихий пожирает тела людей, превращая их в карикатурное подобие элементалей – чудовищ без разума или с его жалкими остатками. Люди таких называют «Одержимыми». Позволить себе свободно контролировать энергию могут либо существа с большим духовным потенциалом, либо Повелители, такие как Гинард, хотя даже его вместилище в какой-то момент не выдержало…

Сжимая в своей древесной руке новую руку мальчика, Фрилия начала вбирать духи растений, безрезультатно пытавшихся попасть внутрь Адэна, в себя, после чего принялась фокусировать их в другой руке, на голове ребёнка, стараясь медленно внедрять их в его духовную структуру. Спустя несколько минут она услышала:

– Тётя Фрилия, мне больно…

– Терпи. Видишь что-нибудь?

– Всё такое…зелёное…

Процесс протекал как надо. Несмотря на то, что Фрилия вобрала в себя почти всех духов вокруг руки, они продолжали прибывать из сосен вокруг. В какой-то момент наставница поняла, что накопившейся энергии достаточно для замысла, и она отпустила руку мальчика, положив свою правую кисть на его сердце, начиная вливать энергию уже туда. Ребёнка охватил жар.

– …Больно!

– Я сказала «терпи».

Минуты текли одна за другой. Казалось, что Адэн вот-вот потеряет сознание, но каждый раз Фрилия уменьшала поток энергии, и становилось легче, после чего усиливала его вновь. Спустя десяток минут ритуал закончился, и Фрилия, передав ребёнку столько энергии, сколько тот смог принять, отстранилась, давая мальчику передышку.

– Открой глаза, если слышишь меня.

Адэн медленно поднял голову, поднимая взгляд на Фрилию. Она выглядела не так как прежде. Всё выглядело не так, как прежде. Цвета будто стали насыщеннее, а дневной свет резал глаза.