— Значит, папа действительно мне звонил и писал?

— В том-то и дело, что звонил, Юлиана. Я бы не стал тебя обманывать, чтобы просто успокоить.

— Но я не блокировала его. У меня никого нет в черном списке, потому что очень много звонков по работе.

— Да, я видел.

За окном ночь, и я совершенно не знаю, как быть с Богданом. Вроде бы теперь я могу закрыть за ним дверь, но как сказать ему об этом, не представляю.

— Ты есть хочешь? — спрашивает у меня, и я понимаю, что не просто хочу есть, а голодна ужасно.

— Да. — Киваю.

— Идем. Разогрею.

Вскидываю брови, и мое удивление не остается незамеченным.

— Тетя Дана допустила меня до святая святых, «покормить ее сладкую Булочку». Так что экзамен я прошел. — Хвастается своими «достижениями» Богдан.

— «Тетя Дана»? — переспрашиваю его.

— Она сама себя так назвала. Вот и «приклеилось».

Я даже не представляю, что могла рассказать ему Данка.

— Не волнуйся, у тебя очень хорошая, а главное — надежная, подруга, — успокаивает меня Богдан, словно читает мои мысли. — Я столько раз руки никогда в жизни не мыл! Честное слово.

— Извини. — Не могу сдержать улыбку. — Данка она такая.

— Мировая тетка у Снежаны. — Богдан дает очень верную характеристику Аличевой.

— Это точно, — соглашаюсь с ним, но при этом чувствую укол совести, что не рассказала ему о дочери. Он тут же улавливает мое настроение, и между нами повисает напряженная пауза.

— Никогда не прощу себе, что пропустил ее рождение, — корит себя. Хотя в этом, наверное, больше моя вина, чем его. И вдруг хмурит брови. — Так это получается, что и твой отец ничего не знает о Снежане?

Отрицательно качаю головой, как никогда остро ощущая свою вину.

— Мне очень жаль… — Вздыхаю.