Богдан возвращается со стаканом, помогает мне сесть.

— Богдан… — Напоминаю о своем вопросе, принимаю стакан из мужских рук и выпиваю половину.

— Я не мог до тебя дозвонится. Испугался, что что-то случилось. Приехал к тебе домой.

— И как давно… ты здесь… засыпаешь?

— Вечером уходил, но сегодня твоя мама уснула, и я не стал ее тревожить.

Вроде бы все просто и логично, но это далеко не так. Богдан здесь, а значит…

— Да, Юлиана. Я видел Снежану, — договаривает, словно читает мои мысли, и я отвожу взгляд. — Она — самое лучшее, что я увидел за все время, как ты уехала.

Перевожу взгляд на место, где стояла детская кроватка. Ее нет.

— А где…

— Марина Олеговна попросила переставить кроватку в большую комнату, пока тебе не станет лучше.

— Тебе папа дал мой адрес? — Меняю тему, потому что пока не готова говорить с ним о дочери.

— Что? А… Нет. Он знал только старый. Твой адрес я узнал от Петровны, помнишь, у которой…

— Я поняла, — перебиваю Богдана.

Как бы не доверяла Петровна своим знакомым, но мои паспортные данные все-таки она записала.

Только о нашей с Богданом ночи я тоже пока не готова говорить.

— А Игорь Алексеевич, — продолжает отец моей дочери. — Он сказал, что ты перестала с ним общаться.

— Что?! — переспрашиваю и смотрю на Богдана. — В каком смысле?

— Он сказал, что ты не отвечала на его звонки и не ответила ни на одно сообщение.

— Богдан, но он ни разу мне не звонил, — произношу тихо, и мне заранее не нравится, что сейчас услышу.

— Юлиана я сам видел его сообщения и звонки. Ни одного ответа, и ни на один звонок не было соединений.