— Как ты думаешь, что у тебя под ногами?

Я пожала плечами, не понимая, что он имеет в виду. Оказалось, речка! Ну, не совсем под ногами, а чуть впереди. Река Неглинка, которая раньше была самой обычной, а теперь течёт в трубе под землёй. Я представила живую, весёлую речку — будто она бежит себе прямо перед нами, моет водоросли, пропитывает влагой яркую прибрежную траву, словно губку, тихо разговаривает, будто её чистая вода по-прежнему впитывает свет дня и ночных звёзд.

Вот справа кирпичный мост, слева, ниже по течению, — ещё один. Идут люди в старинной одежде, едут гружёные телеги. Оживлённый говор, ржание, окрики, смех.

— А в Кремле раньше тоже жили люди? — спросила я.

— И в наше время в Кремле живут люди: после революции в Кремле поселились члены правительства с семьями, некоторые так и остались здесь.

— Нет, давно. У богатых людей были в Кремле свои дома с хозяйством? — настаивала я.

— Да, — ответил товарищ Бродов слегка удивлённо, — в Кремле селилась знать.

— А на торговую площадь вёл другой мост, с той стороны, да?

— Д-да, — сказал Николай Иванович, запнувшись, и подтвердил: — Именно так.

Картинки в моей голове становились всё чётче — и всё страннее. Я не могла не спросить:

— Николай Иванович, а могло быть такое… когда-нибудь… что башни были без верха?

Я запнулась: не знала, как объяснить про высокие шатры над самыми большими и красивыми башнями. Потом придумала и закончила:

— Что они были вполовину ниже?

— Когда строили? — предположил Николай Иванович и вдруг, словно спохватившись, воскликнул: — Конечно, было! Дольше века со времени постройки. Шатры появились только в семнадцатом.

— Во время революции?! — изумилась я.

Товарищ Бродов тихо рассмеялся:

— В семнадцатом веке, Тася. Где ж ты слышала об этом? Или картинку видела?

— Я сейчас ви… — брякнула я и поспешно поправилась: — Я просто так спросила.

На этом бы и остановиться, но мысленные образы буквально оккупировали моё сознание, и я принялась описывать их, забывая добавлять вопросительные интонации:

— По той улице, — я махнула рукой за Манеж, в сторону невидимой за ним улицы Калинина, — шло много подвод с товаром. Улица длинная и… и… деревом вымощена. И дальше ещё одна стена, и снова ворота, а за воротами она уже не улица, а просто дорога. Там белая стена…