121. Метафизика

вынуждена брать бытие как суще-бытность либо напрямик как ἰδέα, как самое суще-бытующее из всего суще-бытующего и тогда, вследствие этого, все же его наиболее пустое и наиболее всеобщее; по каковой причине далее, чтобы прикрыть эту чистоту и пустоту-простоту, призывается суще-бытующее и материальное заполнение-наполнение формального снова заглаживает ущерб, нанесенный абстракцией; либо же его надо сводить назад, к человеку как к субъекту; обусловливающая предметность и состоятельность-стоятельность-ситуативность как безусловное, и эта безусловность сама как наиболее суще-бытующее, самое суще-бытующее из всего суще-бытующего (Гегель). Между этими двумя возможностями затем и колеблется и все метафизическое мышление, ходя то туда, то сюда, и ищет выходы, чтобы тем самым бытие стало ни вещью, ни только лишь чем-то субъективно сделанным. Но в основе оно постоянно остается тем и другим, хочется сказать: это однажды отмеченное ярлыком постояние-постоянство присутствия суще-бытующее имеет приоритет и поднимает суще-бытность как махинативность до статуса, не вызывающего вопроса.

Во всей и всяческой метафизике бытие определяется из внимающего восприятия суще-бытующего как такового посредством разума и так понятое мышление. Отсюда исторически и реально вырастает собственно понятие метафизики. Бытие всегда понимается, глядя на суще-бытующее, еще и там, где на основе без-условности мышления – как в без-условном-не обусловленном ничем-мышлении Гегеля – кажется, будто достигнуто полное его отрешение и освобождение от всего. Это «отделение-отрешение-освобождение от всего» имеет форму от-речения, которое сгущается-уплотняется в безусловность мышления – без того, чтобы, конечно, это отречение вовлекалось бы и поддавалось бы вовлечению в «систему» этого мышления. Это верно и там, где все было «проглочено» обращением всего «бытия» в становление – в пику этому первому гегелевскому завершению метафизики – у Ницше.

122. Как метафизика мыслит бытие

Метафизика вынуждена мыслить бытие как суще-бытность, брать присущность и ее постояние-постоянство само как наиболее постоянное; тем самым, более позднее опредмечивание бытия определять как пред-шествущее, ранее бывшее; само бытие становится одним и тем же с предметностью.

Все это говорит: бытие остается лишенным просвета, бес-просветным, становится первым, самым крайним-внешним, всеохватывающим, то есть налично имеющимся повсюду и над всем, совершенно лишенным размерностей, не освещенным, отставленным в сторону или – если сказать то же другими словами: всепронизывающим и всепроникающим – как самое присутствуещее из всего присутствующего.

Поэтому бытие и есть без-вопросное, не вызывающее вопросов, «о» нем не остается вы-рас-спрашивать ничего; потому оно схвачено в пустейшем понятии; поэтому лишь только еще какой-то пустой звук слова, потому оно атакуемо и растираемо в пыль суще-бытующим как действенным. Это последнее, беснуясь и буйствуя, загоняет себя в покинутость бытием.

Как объяснимое из ранее существовавшего и потому как присутствующе и, как таковое, возникающее из пред-присутствующего – и как присутствующее для восприятия и воспроизведения вновь, для изготовления.

ὄν как πϱᾶγμα πϱᾶξιςʼа; ἕϰαστον ποίησιςʼа – πϱᾶξις – θεωϱία – идя от приставления-предоставления!

Ens как ens creatum. Res как objectum repraesentationis.

Вещь как обусловливающее посредством условий безусловного.

Предмет как присутствие в представленности.

Действительное в действенности.

Что станет из суще-бытующего и его суще-бытности, если такой проект-набросок того, что было ранее, выпадает для внимающего восприятия и объяснения, потому что он он уже постоянно уходил в сторону от прабытия и его истины?

123. Бесконечность и вечность

есть масштаб и цели метафизики, и с ними обретает существенность «конечное» как данное налично-сподручно не-готовое, не-завершенное. Однако сделанное в соответствии с историей пра-бытия выделение-подчеркивание «конечности» подразумевает иное – то, что, пожалуй, более сообразно говорить за пределами этой метафизической противоположности и ее единства.

Подчеркивание «конечности» было только защитной-отвергающей попыткой, выраженной на языке греч метафизики – попыткой преодолеть ἀεί в смысле постоянства-постояния при-сутствия-присущения – не в пользу «временности» в христианском смысле и поэтому также не в намерении чрезмерно отстаивать христианскую «вечность».

Постояние-постоянство при-сутствия-присущности есть именно метафизическое понятие бытия; впрыгивание в «конечность» означает понимание истины пра-бытия, в которой светится-просвечивается в просвете сущность пра-бытия из своей без-дно-основы; «бытие», которое только и знает метафизика, само есть – как постоянство-постояние присутствия-присущности – только лишь еще не обоснованное изъятие одного существенного момента бытия, а именно современности – настоящего, которое при этом даже не понимается в его сущении как «временность». Когда пра-бытие на первом шаге мышления, сообразного истории пра-бытия, ставится в отношение «ко времени», то это не подразумевает, что «бытие» есть 1. некое «сущее-бытующее» и 2. это сущее-бытующие есть «временное» в смысле ограниченного в своей протяженности-длительности (конечного) изменчивого. Но если к сущности пра-бытия принадлежит Ничто, то это, в свою очередь, не означает 1. что бытие есть «суще-бытующее» и 2. это суще-бытующее «ничтожно» в смысле сотворенной бренности.

Скорее, самотождественность пра-бытия с Ничто есть свидетельство того, что пра-бытие никогда не может быть «ничтожным» перед всем и всяческим суще-бытующим, поскольку оно есть бездно-основа сущения его, в которой основывается всякое суще-бытующее как таковое. Но бездно-основа не есть никакое «Абсолютное» – отделившееся-обособленное для себя и постоянное суще-бытующее, а есть со-бытие прихода грядущего, что, разумеется, нельзя назвать чересчур сильно нагруженным метафизически названием «конечность» – ведь тогда все получалось бы так, что мышление и размышление над мышлением – рефлексия – уже перед этим освобождались бы от привычных путей представления и становились бы вопросом, отделяющимся и обособляющимся к накоторому со-вопрошанию.

124. Закон противоречия