Звук его имени похож на удар ножом, короткий и быстрый.
– Так и есть. Лу в «Фейсбуке» написала какой-то завуалированный пост о том, что все тайное станет явным.
– Можешь для меня кое-что сделать? Поговори с ним, ладно? Скажи ему, что все скоро наладится.
– Я…
Я не хочу разговаривать с Бэком. У меня есть веские причины на то, чтобы держаться от него подальше.
– Просто передай ему мои слова, Элли. Это все моя вина. Он всего лишь пытается меня защитить.
Я задерживаю дыхание. Это из-за меня кулак Бэка встретился с лицом Марка. Из-за моих слов.
Да, я видела, как Марк ее толкнул – это правда. Я была пьяна, но глаза меня не обманывали. Но я сказала так вовсе не потому, что хотела защитить Табби. Я хотела проверить Бэка. Мне нужно было знать, как сильно его это встревожит и продолжает ли он любить ее.
Ответ на свой вопрос я получила.
– Я поговорю с ним, – обещаю я.
– Мне нужно идти, – говорит Табби. – Люблю тебя, ясно? Что бы ни случилось, помни об этом.
Она кладет трубку до того, как я успеваю сказать ей, что тоже ее люблю.
21
Бриджит
Я НЕ ПОНИМАЮ, почему детективы вообще заостряют внимание на карте. Складывается такое ощущение, что если девушка умеет ориентироваться на местности, то это самая опасная вещь на свете. Да, это я нарисовала карту. Нет, это не было частью какого-то грандиозного плана, целью которого было заманить Марка подальше в лес. Табби вообще познакомилась со всеми лесными тропами из-за меня, потому что именно я просила ее ходить со мной на пробежки.
Поначалу она смеялась, сидя за кухонным столом и сжимая в руках кружку с кофе, который она теперь пила без добавок.
– Я смогу ускориться, только если буду от кого-то убегать.
– Ну, ты можешь притвориться, что убегаешь от меня, – сказала я. – Пойдем. Просто попробуешь. Говорят, что от бега получаешь эндорфины и становишься счастливее.
– Почему ты думаешь, что я и так не счастлива? – спросила она. – К тому же для этого существуют еще таблетки. С ними меньше мороки.
Я знала, что мне нужно бить по больному. С тех пор, как родителей вызвали в школу, чтобы обсудить надпись на шкафчике Табби, они заставляли ее ходить к психотерапевту. Раз в неделю она ходила к какой-то женщине, офис которой располагался в центре города. Там Табби должна была изливать душу. Я задавалась вопросом, врет ли она про Марка и упоминает ли его вообще. Я понятия не имела, о чем Табби рассказывала на этих приемах, и был ли ей поставлен какой-нибудь диагноз. У меня для Табби были свои диагнозы. Депрессия. Отрешенность. Токсичные отношения.