– Стало быть, истории о ковриках вы выдумываете? – скучающе уточнил он. – Всего лишь еще один трюк для привлечения простаков?

Этот вопрос принцессу задел и даже оскорбил: можно было подумать, они какие-то жулики!

– Отчего же, госпожа Тулони действительно вдохновляется на каждую работу тем, что ее окружает или что она когда-либо видела.

– Понятно, понятно… – молодой человек совершенно не разделял ее воодушевления и восторга.

Он без капли любопытства обводил взглядом толстые полки из чуть посеревшего и потрескавшегося от времени дерева. Его не прельщали мягкие уютные и такие разнообразные коврики, не умиляли барашки цветной пряжи в тканых мешочках, не восторгала красиво оформленная витрина. Из-за белых стен в Луми-лавке было светло, а из-за обилия дерева – уютно. Но до всего этого репортеру не было дела.

– Никто не может проверить, правдивы ли все эти истории, не так ли? – усмехнулся он, взглянув на Омарейл.

Она уперла руки в бока и в следующую секунду заметила, как изменился взгляд репортера. Поняв, что начала передавать молодому человеку свое возмущение, Омарейл постаралась сосредоточиться и внушить собеседнику хоть капельку заинтересованности.

– Нам нет нужды врать. У госпожи Тулони золотые руки и золотое сердце, – заявила она. – Эти коврики созданы с душой и любовью. Мы же не какая-нибудь… лавка старьевщика, нам не нужно набивать цену своему товару.

– О да. – Репортер наконец ожил. – Я как-то раз купил в такой лавке бронзовый портсигар, который потемнел, попав под воду. Так я понял, что он был сделан из латуни и не «при Соле», а совсем недавно! Половину месячного жалованья за него выложил…

Омарейл обрадовалась, что им наконец удалось наладить контакт.

– Понимаю! – воскликнула она. – Я тоже на днях хотела купить шкатулку тут неподалеку, а там вместо драгоценных камней было стекло.

– Ужасно, на что готовы пойти эти старьевщики, не правда ли! – отозвался он, и принцесса почувствовала его негодование.

Напоследок репортер сделал фотоснимок Фраи на улице. Пока он что-то подкручивал на камере с огромной вспышкой, Омарейл рассказывала ему об идее демонстрировать прохожим и потенциальным покупателям процесс создания ковриков. Молодой человек уходил довольным и вдохновленным, и принцесса была рада, что в конце ей все же удалось заинтересовать его своей историей.

Даррит пришел за час до конца рабочего дня, непривычно бодрый и разговорчивый. Он обсудил с Фраей новость о том, что лесопильный завод Фортосдора намеревался жертвовать щепу и обрезки малообеспеченным семьям, посетовал на стражников, начавших задерживать девушек, гуляющих в одиночку «слишком поздно», и рассказал, что недавно недалеко от Северной улицы неизвестные ограбили экипаж.

Едва они с Омарейл вышли за порог лавки, Даррит заявил, что хочет кое-что показать.

– Это сюрприз. Я хочу, чтобы вы увидели все своими глазами.

Но шли они почти всю дорогу в направлении дома. Лишь в конце свернули и чуть погодя уткнулись в ограждение площади Храма Света. Обогнули небольшое здание из известняка и оказались у каменной стены с примыкающей к ней лестницей. Узкие ступени вели на открытую площадку со столиками. «Чайная терраса» – гласила вывеска.

Неожиданно Даррит взял Омарейл за руку и повел вперед и вверх по лестнице, где усадил принцессу за свободный столик с краю. С этого места в другое время открывался прекрасный вид на площадь Храма Света – только невысокая чугунная ограда отделяла посетителя от самого сердца Астрара. Сейчас же Омарейл могла лицезреть лишь хаос.

– Они меняют плитку! – восторженно воскликнула она. – И ставят стелу!

Даррит кивнул, улыбаясь. Он заказал кофе и довольно уставился на рабочих внизу.