— А, в картиков. Нет.
Каракатицы! Вот она, мысль, которую я упустил вчера!
— Стоп! Есть идея! — воскликнул я. — Человеческая кровь красная из-за гемоглобина, в котором содержится железо.
Все посмотрели на меня, как на сумасшедшего. Ненадолго воцарилась тишина, потом Серега нерешительно спросил:
— И что?
Я подошел к столу, по-прежнему заваленному разнообразной морской снедью.
— А у всяких там каракатиц, кальмаров и прочих в основе крови не железо, а медь. На воздухе она окисляется и становится голубой.
— Верно, — кивнул молчавший до сего момента Диоген. — Подтверждаю.
— Натрем ею лица и вполне сойдем за анлоров. Правда, бледных, но в полумраке коридоров вряд ли кто разберет.
— Откуда ты это знаешь? — Маруся посмотрела на меня с удивлением.
— Со школы помню, как биологичка об этом рассказывала. Все еще долго ржали, когда я выдвинул теорию, что аристократы голубых кровей — это сухопутные спруты.
— Ну, Димыч, ты голова! — восхитился Серый. — Уж чего-чего, а даров моря здесь дофига.
Ножами нас предусмотрительно не снабдили, поэтому мы начали рвать лежавшие на столе тушки моря прямо руками.
— Я сейчас, — вдруг сказала Линория и выскользнула из комнаты.
Появилась она минут через десять с немаленьким коробом и сумой в руках.
— Вот. Того, что у вас есть, может не хватить.
Поклажа, которую она взгромоздила на стол, оказалась полна морских гадов.
С каракатицами я ошибся, у кальмаров и осьминогов кровь действительно на воздухе окрасилась голубым цветом, а у брюхоногих, принесенных девушкой, и вовсе стала темно-синей. Вскоре в комнате стояли четыре анлора.
— Охренеть, — присвистнул Серега.