Самым запоминающимся событием ее юности стала поездка с братом в Эшдаунский лес, расположенный в пятнадцати милях к северу от их усадьбы «Белый риф». По большей части это были вересковые пустоши, однако Китти воодушевляла мысль, что когда-то здесь охотился на кабанов сам Генрих VIII, безнадежно влюбленный в Анну Болейн.

– Ты хоть знаешь, что король после всего отрубил ей голову? – спрашивал Калверт, посмеиваясь над сестрой.

Но эта страница истории ее не интересовала. Из всех уроков мисс Смит Китти запоминала только те сюжеты, в которых действующими лицами двигала любовь. Неизбежно возникающие при этом лакуны она заполняла своими фантазиями. Реальные исторические персонажи и литературные герои перемешивались в ее хорошенькой головке и обретали там собственную судьбу. Пожалуй, единственное, что заслуживало похвалы гувернантки юной мисс Найтли – это ее игра на фортепиано. Увы, Калверт ожидал большего.

– Мисс Смит говорит, ты совершенно безнадежна. Раз так, не вижу смысла в ее услугах.

В тот же день гувернантка покинула «Белый риф». Казалось, никто даже не заметил ее ухода, как, собственно, не замечал и ее присутствия в доме. Брат снова уехал, и Китти осталась в усадьбе, предоставленная самой себе.

Лето сменилось осенью, на удивление погожей и теплой, но море уже готовилось к зиме, примеряя пепельные оттенки – один неприветливее другого. Когда отлив обнажал берег, он превращался в неопрятные островки буро-зеленых водорослей, окруженные стоячей водой. Китти так привыкла к этому унылому виду, что перестала его замечать. Перед ее глазами стояли совсем другие картины.

Однажды в конце октября она прогуливалась по тропе над меловым утесом, улыбаясь своим мыслям, в которых держала за руку прекрасного Феба.

– Впервые вижу такое счастливое лицо посреди столь удручающего пейзажа, – произнес чей-то мелодичный голос.

Китти вздрогнула и лишь теперь заметила девушку, шагавшую ей навстречу. На вид незнакомке было лет двадцать или чуть больше.

– Вы, наверное, мисс Найтли? – снова заговорила она. – Я Элизабет Рипли, ваша соседка. Для друзей – Элайза. Мы с братом живем вон там, в Уитли Холле, – она махнула рукой в сторону утеса, за которым ютилась деревушка Роттингдин.

– Очень приятно. Я Кэтрин, – Китти не знала, следует ли что-то добавить, или знакомство можно считать состоявшимся.

– Как странно, что мы прежде никогда не встречались, – заметила Элизабет. – Давайте вместе пройдемся, и вы расскажете, о ком думали, когда светились от счастья.

Китти ничего не имела против, тем более что мисс Рипли могла быть хорошо осведомлена в вопросах, о которых умолчал Виктор Гюго. Не прошло и часа, как обеим уже казалось, что они дружат с детства. Когда девушки, болтая без умолку, дошли до Роттингдина, Элайза пригласила соседку на чай в Уитли Холл.

– Отсюда до Брайтона всего четыре мили, я езжу в город верхом.

– А я боюсь лошадей, – призналась Китти, выходя на застекленную веранду, где на кофейном столике их ждал чай с печеньем. – После смерти родителей только Калверт иногда выезжает в коляске. Но я думаю, он предпочитает поезда.

– Тогда, вероятно, его заинтересует новое изобретение инженера Волка10. В Брайтоне нынче только и разговору, что о трамвае, который будет перемещаться вдоль берега прямо по воде! Говорят, его пустят не позднее декабря. А вот мой брат Фредерик обожает лошадей. Он сейчас в Шотландии со своим полком, но скоро приедет меня навестить. Поместье перешло к нему год назад, после смерти отца. А знаете что, Китти? Вы должны посетить осенний бал в Уитли Холле! Я вас приглашаю.

Кэтрин испуганно посмотрела на Элайзу:

– Но мне только через два месяца исполнится восемнадцать. К тому же для моего дебюта в свете нужен Калверт. Он должен меня представить.

– Мы что-нибудь придумаем. Вас может представить какой-нибудь пожилой джентльмен, пользующий уважением в светских кругах Брайтона. Положитесь на меня, Китти. А завтра мы с вами отправимся в город за покупками.