Дождь лил как из ведра. Очень скоро одежда, включая белье, стала насквозь мокрая. Тротуар превратился в сплошную лужу, обойти которую было невозможно. Вода залилась в туфли, и, намокнув, кожаные стельки стали сколькими. Чтобы не упасть, пришлось разуться и идти босиком по холодной грязной воде. Проходя мимо автобусной остановки, Кристина остановилась в раздумье, не спрятаться ли под крышей, но тут же отбросила эту идею, и пошла дальше, шлепая босыми ногами и надеясь, что участь наступить на осколок стекла или что-нибудь мерзкое минует ее. Зубы стучали от холода. Как же сейчас хотелось отмотать время назад и остаться сегодня дома. Под пятку попал острый камень, и Кристина застонала от боли, но продолжила идти дальше.
Дождь стал меньше, а скоро и вовсе прекратился, когда до подъезда оставалось всего пару шагов.
– Нет, ну охренеть прикол, конечно, – подъездная дверь, на которую было обрушено все недовольство, грохнула на весь дом.
Оставляя за собой мокрые следы, Кристина наконец дошла до квартиры. Мечтая только о том, чтобы скорее снять мокрую одежду и залезть под горячий душ, она потянулась к двери, но тут же застыла. К дверной ручке был привязан обрывок сигнальной ленты. И хоть та была грязная и выгоревшая на солнце, она была слишком хорошо знакома, чтобы не быть узнанной. Кристина сдернула ленту, бросила испуганный взгляд на пустой коридор за спиной и поторопилась зайти в квартиру. Быстро заперев дверь на оба замка, она швырнула грязные туфли в угол. Туда же была брошена скомканная с яростью лента, которая, не взирая на большую силу броска, словно упрямясь, плавно приземлилась на пол, чем еще больше разозлила Кристину, и та стала топтать ее ногами, колотя до боли пятками об пол. Не смотря на боль, она продолжала давить ногами ленту, которая оставалась совершенно безучастной к обрушившемуся на нее гневу. Кристина остановилась, только окончательно выдохшись. Бессильно опустившись на пол рядом с непобежденным врагом, она расплакалась. Джек с опаской наблюдавший из комнаты, увидел, что хозяйка плачет, подошел к ней и ткнулся носом в плечо. Кристина обняла собаку и разрыдалась еще сильнее.
6.
Вечером этого же дня, дождавшись темноты, Кристина вышла из дома. В ее кармане лежало четыре куска разломанного диска. Оставленный обрывок ленты – это очевидный намек, что кто-то знает об убийстве, по крайней мере об одном, и теперь самое время наконец избавиться от улики, которая до сегодняшнего дня лежала в столе.
“
Теперь уже плавающую в городской канализации ленту точно привязал к ручке не вышедший на след сыщик. Можно было не сомневаться, что сейчас где-то в подъезде извивается длинный рыжий волос. Кристина даже присматривалась к полу, выйдя их квартиры, но в подъезде было слишком грязно, чтобы разглядеть его. Опасаясь преследования, она часто оглядывалась, и смогла немного успокоиться, только когда куски диска были выброшены в четыре мусорные баки, расположенные далеко друг от друга.
И хоть убийство рыжей женщины казалось самым простым решением, какая-то часть Кристины подсказывала, что не стоит этого делать. Видимо, та часть, которая видела разноцветные огоньки, скачущие по черному полиэтилену среди оскалов в клубе, та, часть, которая еще была в состоянии складывать вместе пазлы разлетевшейся картинки, которая когда-то была ее жизнью, или хотя бы осознавать, что вся эта мешанина раньше была чем-то цельным. Та же часть ее, что сейчас быстро шагала по плохо освещенному тротуару, давно бросила попытки разобрать завалы из кусков ее жизни и сложить все в правильном порядке, у нее хватало сил видеть только то, что было в данный момент перед глазами, остальное просто отбрасывалось. С того самого утра, когда Кристина проснулась после кошмарного сна, она выбрала отодвигать в сторону то, с чем не выходило разобраться. Теперь же похоже, что не удастся избежать расплаты за эту непредусмотрительность.
Ярко освещенный вокзал как всегда не спал. Похоже, этот город предлагал немного вариантов для страдающих бессонницей: напиться или уехать. Кристина неожиданно для себя свернула с дороги и направилась к двери с надписью: “Билетная касса”. Возле окошка никого не было. Показалось даже странным, что в эту ночь не нашлось желающих покинуть это место. В непривычной для вокзала тишине было слышно, как скрипит правый кроссовок Кристины. Она старалась подобрать шаг так, чтобы кроссовок не издавал противный звук, словно крича:
– Здравствуйте, – на вежливое приветствие из окошка не последовало никакого ответа. Опущенная по-прежнему голова давала возможность рассмотреть как следует замысловатый начес ее владелицы и все три подбородка собранные вместе. При этом на столе не было ничего, что можно было читать. Видимо кассир спала.
– Здравствуйте! – голова поднялась, и на Кристину возмущенно посмотрели глаза с ореолом из голубых теней.
– Девушка, не кричите, я не глухая!
– Извините… Я бы хотела купить билет на зав…
– Билетов нет! – кассир грубо прервала Кристину, не дав закончить фразу.
– Но я даже не сказала, на какой поезд нужен билет.
– Билетов нет, что не понятно? – напомаженные розовой помадой губы гневно поджались. – Вы опоздали, девушка.
– В смысле, я опоздала? Ну если не на завтра, то хоть на какой-то другой день должны же быть билеты!
– Билеты будут только завтра, – отрезала кассир.