Костик шлепнул посильнее.

— Так чувствую. Больно, но терпимо.

— Здесь? — Доктор обхватил плечо пальцами, стиснул.

— Плечи-то, блин, на фига тискать?!

— Больно?

— Да.

— Потеря аппетита накануне имела место?

— А... а, пожалуй, что имела. Позавчера вечером мотался по городу, жрать хотелось — ужас, а вчера...

— Понял тебя, молчи. Здесь больно?

— Ой!.. Отпусти пятку, садюга!.. Слышь, Айболит, ты почему меня про ухо не спрашиваешь? Вчера каждый приставал, чего у меня с ухом, а ты... Ой! Полегче, икроножные мышцы не железные!..

— Больно, понял... Про ухо не спрашиваю потому, что вижу — с ухом ничего опасного. Здесь тоже больно?

— Ай!..

— Лежи, отдыхай пока. Я позвоню?

— Не вопрос, звони, конечно.

Костик взял трубку радиотелефона, отстучал номер, отошел к гладильной доске. Ему ответили, и Костик заговорил не по-русски, мешая английские и, кажется, китайские слова. Говорил недолго, больше слушал. Разговаривал смешно — раболепно как-то, с придыханием. Когда телефонные переговоры закончились, Игнат не удержался, вставил шпильку:

— Умеешь к иностранцам подлизываться. Ты, часом, в школьные годы тайком от нас, друзей-однокашников, фарцовкой не занимался?

— Ты все такой же, Сергач — Серый Грач, с годами не меняешься. Ты что, и в морге будешь санитаров смешить, Игнаша? — парировал Костик. — Завещай себе на могильной плите вместо эпитафии анекдоты выбить, советую как врач.

— Шуточки у тебя...

— Как и у тебя.

— Согласен, шутки идиотские. Ладно, пошутили, и будет. Каков диагноз, доктор? Жить буду?