В камере метр на два я провёл около двух недель, в полном непонимании, за что я здесь. Со мной никто из охранников не разговаривал, лишь молча приносили еду и забирали парашу. Попытки завязать какой-либо контакт разбивались о стену молчания. Как потом пояснил мне один из сидельцев, что появился буквально на полдня (затем его куд-то увели), я находился на этаже для благородных. И ни один из охранников не имеет права со мной разговаривать, кроме следователей, а они почему-то не спешили проводить допрос, что не похоже на местную систему юриспруденции. Обычно здесь предпочитают быстро принимать решения, и редко когда затягивают дела.

Я за время, проведённое в тюрьме, не раз пытался вспомнить, что случилось накануне попадания в камеру. С трудом я вспомнил, что после того, как попарились и отмылись на славу, мы пошли к представительницам древнейшей профессии. Там был огромный выбор, на любой вкус и цвет, начиная с эльфиек и заканчивая не пойми кем ростом с метр в прыжке. Про размеры я молчу, особенно после того, как увидел эльфийку весом за сто килограммов. Ну любят здесь женщин в теле. Да здесь это вам не там, и эльфы здесь толстыми бывают, так сказать, проза жизни, хотя скорее исключение из правила, чем норма. Я подобрал себе красавицу, сообразно вкусу и количеству выпитого спиртного, и мы удалились для приватных дискуссий о мировом строений вселенной.

После пары жарких споров, помню, что вышел в общий зал освежиться местным бургундским. Дальше толком ничего не помню, вроде я с кем-то там подрался, припомнил, что я гонял стражников по коридорам борделя. Наверное, я кого-то покалечил, или нет? Вот в чём вечный вопрос после пьянки: что было и что мне будет за это. Да, и что с моими милыми пёсиками. Хорошо, что я их оставил в номере гостиницы охранять мои сбережения.

*********************

— Досточтимый, пройдёмте нам надо переговорить, — разбудил меня чей-то голос.

— Пойдемте, — легко согласился я. Хоть какое-то движение в этом сонном царстве.

— Присаживайтесь и ознакомьтесь с решением суда, — показал человек в строгой одежде на стул, когда мы зашли в какую-то комнату.

— А почему тут два решения суда? Это шутка такая? — недоуменно рассматривая бумаги, поинтересовался я.

— Нормальная практика для военного времени, а так как вы благородного происхождения, то вам даётся выбор, — объяснил он, пожимая плечами.

— Да, весёлый выбор: либо на виселицу, либо в армию! — со вздохом произнёс я, прочитав два раза судебный вердикт. — А он действителен, что-то я не помню суда? — спросил я, постукивая по документам.

— Дела такого порядка могут и без присутствия обвиняемого быть рассмотрены. Тем более, больше пятидесяти человек слышали, как вы прилюдно оскорбляли честь и достоинство императорской семьи и лично императора, — возмущенно сказал он. — Вам повезло, что ваши друзья подсуетились и доказали, что вы не гражданин нашей империи, без них вас бы уже четвертовали на главной площади, а так есть выбор.

Выбора как такового и не было, пришлось подписывать бумаги. Правда, их пришлось два раза подписывать. В первый раз я просто поставил свою подпись. Но здесь надо подписаться по-другому: сперва надо написать имя отца, а только потом уже своё, и личную печать с подписью.

Печати у меня не оказалось, поэтому пришлось прикладывать палец, а затем расписываться. После меня отвели в армейские бани и показали место, где расположены солдаты моей части. Там меня встретил Грог и вместо приветствия с разворота пробил мне в челюсть, а потом чем-то предложил по макушке.

— Что здесь происходит? — услышал я чей-то голос, глядя на мир сквозь туман.