— Сходил, называется, на рыбалку. Ну, и какого чёрта этот стукнутый на всю голову учёный полез именно на моё любимое место со своим долбанным экспериментом? — ворчал я, и при этом копал могилу на полянке посреди космоса.

Не, а как всё хорошо начиналось: утро субботнего дня — как эта фраза уже сама по себе душу греет у рабочего человека. Так вот, в свой законный выходной приехал я на любимое место рыбалки, затем спокойно разложил снасти, закинул удочку и настроился потаскать немного карасиков. Было у меня небольшое укромное место, в кустах, где меня никто с берега не видит и не беспокоит. Вроде и далеко от посёлка, но я не люблю, когда меня тревожат на рыбалке, а то часто начинается: “а на что рыбачишь”, “а дай червей”, “а давай выпьем”, и почему-то тот кто спрашивает все время уверен, что выпить у меня есть, и я просто сгораю от желания его угостить. Нет, я люблю посидеть один, и чтобы рядом никого не было ни видно и ни слышно. Только я и природа, и бутылочка пива, так, чисто для души, не больше.

Сижу я на берегу речки и слежу за поплавками, греясь на солнышке и слушая утреннее щебетание птичек. Нирвана по-русски: тут тебе сразу и прокачка кармы, и чистка биополей, всё в одном флаконе, а главное — наше, родное и бесплатное.

Так, на чём я остановился? А, сижу я, значится, в кустиках, рыбачу. Вдруг слышу шум мотора. Ну, я ноль внимания, мало ли кто ездит. Только странно, что он остановился здесь, а не в другом месте. Здесь и берег неудобный для спуска лодки, и кусты мешают для ловли на удочку, это я уже приноровился, и всё у меня прорежено как надо для удобства рыбалки. Вот машина эта, судя по звуку, остановилась недалеко, и пожилой человек стал что-то там устанавливать, видать, готовить себе лагерь. Но я, как скромный рыбак, не стал его отрывать от его странных занятий — он мне не мешает и я ему, походу, тоже. Или, скорее всего, он меня просто не видит. Если что, я никуда не собираюсь уходить со своего любимого места, сначала хотел было его окликнуть, но потом махнул рукой. А пусть сидит, фиг с ним. Тут у меня случилась первая поклёвка и рыба пошла, одна за другой, и для меня весь мир сосредоточился на поплавке, всё остальное перестало существовать. Только я и поплавок, это может понять только рыбак. И тут резкий оглушительный хлопок, а затем свет погас и мир померк.

Очнулся я от того, что мне кто-то лижет лицо. Да я от страха чуть не обделался, когда открыл глаза, а у моего лица — огромная собачья морда, как две мои, и это создание старательно вылизывает мне физиономию. Отпихнув с трудом, я рассмотрел его, что называется, во всей красе. Пёс оказался огромным. Не большим, а именно огромным. Типа дога, но те вроде как худые, а этого зверя худым не назовёшь, но и толстым не обзовёшь.

Может какой гибрид сенбернара с догом, я могу и ошибаться — в собачьих породах я полный профан. Но этот пёс мне дога напоминал. Ну, по крайне мере он выглядел как дог, только шире в корпусе, чем те, что я видел на улицах и по телевизору. В этом экземпляре чёрного окраса было больше полутора метров роста, а про вес я даже не заикаюсь — конь, а не собака. Оттолкнув его осторожно, хоть и с трудом, от своего лица, я вытерся рукавом от слюней, и стал оглядываться, вспоминая, что случилась.

Увиденное меня повергло в шок, и было от чего, я вам скажу. Я оказался на небольшой полянке около тридцати метров в диаметре, этот островок был окружён звёздами, и, походу, я куда-то летел, по крайней мере, у меня создавалось такое стойкое ощущение. Сам остров был в полупрозрачном коконе, а в центре стояла какая-то конструкция на шести ногах и производила странный едва слышный шум.

— Не, что за приколы? У меня что, белая горячка? Так для неё надо как минимум выпить, а я на этой неделе ничего крепче чая не пил.

Подойдя к краю островка, я остановился, и хорошо, что не переступил, а то кончилась бы моя история, так и не начавшись. Сунул грека руку в реку, а там хлобысь, и косоглазие на оба глаза. Я не в реку сунул, а за пределы островка, и не руку, а ветку… ума, слава тебе, хватило… и сразу отдернул руку от боли. Ветку вырвало из моей ладони, и при этом чуть кисть не оторвало. Хорошо, что не крепко держал, а то бы узнал, как там, за барьером.

От резкого и сильного рывка, а он был огромной силы, запястье всё посинело. А как болело! Ну я и прыгал, то на одной, то на другой ноге, да круги нарезал по острову от адской боли в руке. Я думал сначала, что у меня перелом, к счастью, всё вскоре прошло. А рука сама вся посинела и ещё неделю болела. Не, а от рывка разве может такое произойти? Когда боль немного прошла, я понял, что попал, как кур во щи, и что это никакой не розыгрыш — с таким не шутят даже самые отмороженные шутники.

На этом островке со мной оказался ещё один дог, он лежал у тела старика и поскуливал, из-за высокой травы и кустов я их сначала не заметил. Сам старик оказался мёртвым, сердечко не выдержало у него, других повреждений я не обнаружил. А всё моё медицинское образование, а точнее полное его отсутствие, говорило: раз нет внешних повреждений, то это точно сердце.

Но виновным во всём происходящем был точно он. Ну не поверю я, что он собрался на рыбалку или на охоту с экзоскелетом, и не только для себя, но также для собак. Да с таким количеством всякого барахла, включая ружьё и пару пистолетов с целым ящиком патронов. Не от рыбы же он собирался отстреливаться. А страшней щуки и пары зайцев у нас в округе зверя нет.

Летел я на этом островке уже третий день, и вот сегодня решил старика похоронить, он начал пахнуть нехорошо. Сначала хотел просто его скинуть с края острова, я пробовал, ветки от куста улетают, если их посильнее кинуть. Но потом передумал: а вдруг мы полетаем и случится чудо — мы вернёмся туда, откуда вылетели, хотя в это я верил с трудом, всё-таки не на карусели катаюсь. Ну и встретят там нас с цветами и транспарантами, и спросят, где Козёл Козлович (я про старика), а я отвечаю встречающим: “Да он с островка упал”. Ну и мне, конечно, поверят на слово, и поселят в отельчике с окошками в клеточку лет на пять или на большой срок за убийство достойнейшего представителя земной расы.

А так я знать не знаю и ведать не ведаю, да и все вопросы вон к нему, он тут рядом лежит, в земле да в сохранности. Ну, решил его прикопать, ну, чтобы не благоухал. Вот так я и летел уже добрую неделю. Еду старика я старался экономить от греха подальше, вроде её была много, и она была саморазогревающаяся. Да и собак не баловал — у них был свой паёк. До чего флегматичные животные оказались: целый день лежали себе спокойно и смотрели на звёзды, с перерывами на сон, еду и справление естественных потребностей. Справляли они их всегда в одном и том же месте, и всегда закапывали за собой. Ну и я закапывал продукты своей жизнедеятельности, а куда девается, запахи хоть и выветривались куда-то, но медленно. Не знаю, откуда брался приток свежего воздуха, но он был, это факт, иначе давно бы задохнулся или отравился угарным газом — я иногда небольшой костерок разжигал, чтобы воду для питья прокипятить.

Хоть с водой проблем не было — с нами летел кусочек речки, чей край также странным образам был обрезан и держался на честном слове за счёт барьера, что не давал воде вылиться за кромку. Вот он и служил источником питьевой воды после предварительного кипячения. Да и заменял собой мне телевизор и книги. В общем, нарыбачился я на всю жизнь: за то время, что летел, я уже знал каждого карася в лицо в своём водоёме — я их ловил и отпускал обратно. Наживкой служили земляные черви, я их тут же копал, у берега. Комаров я всех выбил, как и другую вредную живность. Муравьи меня не трогали, их муравейник в стороне был, тоже выполнял роль развлекательного центра. Я всегда мог устроить бои без правил, поймав какую-нибудь живность и закинув её в муравейник. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы с ума не сходило.

Пробовал я кидать палку, чтобы собаки приносили мне её. Вроде мне дополнительное развлечение и им физическая нагрузка. Ага, доги не разделили со мной энтузиазм. Не, они ходили за палкой, но со скоростью беременной черепахи и стойкой вселенской ленью в глазах. Приносили и клали у моих ног, тут же разворачивались и ложились у палатки, что я нашел в вещах старика. Типа, не трогай нас, мы старые. Хотя, может и старые, но точно не щенки — те хоть шевелятся, а эти не хотят ни одного лишнего движения сделать. Сама палатка оказалась в рюкзаке, как и котелок с топориком. Да и с банками тушёнки, что хорошо — саморазогревающимися. Ну и много чего, как полезного, так и непонятного. Сразу видно — человек подготовился. А вот машинка осталась где-то там, на матушке Земле. В том, что она была, я не сомневался, я её сам лично видел.