– Мишаня, ты кушай, – сказал я ему.

– Не волнуйся, Вадик, я получаю кайф.

Он медленно стал хлебать жидкость борща, и мне казалось, что борщ этот был для него отравой. Мать стала его отчитывать, пытаясь заставить поесть, и, видно, её убеждения подействовали: Миша стал зачерпывать содержимое и есть.

Трапеза закончилась. Я предложил Мише прилечь и отдохнуть, но он спешил к друзьям.

– Извините меня, Мария Ефимовна. Большое вам спасибо. Не злитесь на меня, я – алкоголик.

Мы расстались с ним на улице. Я направился к Рите. Очень хотелось узнать подробности о Яне.

Поднялся на второй этаж дома номер пять по Красноармейской улице. У входа – мемориальная доска, посвящённая знаменитому писателю Шолом-Алейхему, когда-то жившему в этом доме.

В дверях меня встретила Рита.

– Вадька, как с неба упал! – крикнула она.

Мы обнялись. На радостные крики появилась мама, Анастасия Павловна. Она обняла меня по-матерински и поцеловала. Мы зашли в комнату, и на меня посыпались комплименты.

– Ты всегда был такой худой, а теперь посмотрите, какой красавец! И форма тебя очень украшает, и много, много прочего.

Принесённый торт я положил на стол и спросил, можно ли взглянуть на дочку. Рита проводила меня в другую комнату. В кроватке стояла девчушка неописуемой красоты. Я спросил Риту, как зовут эту прелесть.

– Ира, – поспешила ответить Анастасия Павловна.

– Я могу подержать её на руках?

– Попробуй, – сказала Рита.

Я подошёл к ребёнку поближе, протянул к нему руки.

И что вы думаете? Ирочка потянулась ко мне.

– Вадик, ты первый мужчина, которому она разрешила взять себя на руки.

– Где мама? – спросил я Ирочку.

Она пальчиком указала на Риту. Сказать по правде, я видел красивых детей, но такую красоту мне пока встречать не приходилось.