Сегодня я враждебно огляделся вокруг, прежде чем уставиться в землю с глубоким хмурым выражением на лице. Улыбка бы ввела их в заблуждение. Через семь минут они были бы сильно разочарованы, если бы вместо меня на поле вышел второсортный квотербек.

Это нечестно с моей стороны говорить, я знаю. Мне нужно быть милее. И это не значит, что Такерсон плохой. Тренер никогда бы не пустил его в команду, если бы это было так. Но он — это не я. Даже с травмой я все еще могу надрать парню задницу с точки зрения ловкости, точности и силы. Единственная разница между нами в том, что иногда я хорошо играю, в то время как в других случаях…

Давайте просто скажем, что в последнее время у Милтона Такерсона более стабильный послужной список, даже если его нестандартные игры не блестящи.

Тренер, возможно, и был прав, заключив безопасную ставку с Такерсоном, но это все равно не изменило того, как он нарушил обещание. Ему не следовало говорить всякую чушь и давать мне надежду, если он не собирался доводить дело до конца. Как будто этот человек не понимает ценности своих слов. Или, что еще хуже, он это делает, и если это так, то он действительно злой.

Досадное разочарование этого дня выводит меня на улицу покурить. Обычно я бы не был настолько глуп, чтобы светиться в присутствии своих товарищей по команде. У тренера жесткая политика нулевой нетерпимости — что смешно, учитывая обилие препаратов, повышающих производительность, используемых в профессиональной лиге, — но некоторые из ублюдков, с которыми я играю, — крысы.

Тот факт, что я рискую, показывает, насколько я зол. Однако задний двор на вечеринке пуст; погода слишком холодная, чтобы кто-то мог хорошо провести здесь время. Никто ни за что не пришел бы сюда расслабиться, поэтому я оцениваю риск как минимальный.

Я оказываюсь неправ, когда какая-то цыпочка входит в дверь.

Сначала я не обращаю на нее никакого внимания. Она комментирует мою дурную привычку, но я не в настроении развлекать или объяснять, как редко я предаюсь этому своему пороку.

Но потом она просит еще одну, ставя меня в тупик. Моя естественная реакция — спросить ее, играет ли она роль горшка, учитывая, что она невольно выбрала меня в роли чайника.

Однако, прежде чем язвить, я присматриваюсь к ней получше. Назови меня мелочным, но, черт возьми, она симпатичная. Красивые вьющиеся каштановые волосы дополняют гладкий светло-бежевый оттенок ее кожи. Красивые карие глаза. И эти губы — назвать их красивыми не значит отдать должное тому, насколько они чертовски невероятны.

Непреодолимое желание поцеловать ее возникает после того, как она подносит сигарету ко рту, и лишь немного ослабевает после того, как она заявляет, что я выгляжу знакомо. Я изо всех сил стараюсь проигнорировать комментарий, предпочитая наблюдать за тем, как эти пухлые красные губы обхватывают тонкую трубку. Действие навевает непристойные мысли о том, как эти очень красивые губы выглядели бы растянутыми вокруг плоти, которая толще и длиннее. Мысли о трепетании этих прелестных ресниц, ее прелестных глаз, устремленных на меня, звуке ее прелестных стонов, вибрирующих вокруг моего члена, когда я касаюсь задней части ее прелестного горла.

Милая, милая, милая. Боже, я бы с удовольствием выебал из нее всю ее милоту.

Поначалу я смиряюсь с этими чувствами. Как я уже говорил ранее, я не в настроении для светской беседы, а флирт — это всего лишь светская беседа. Это требует так много усилий и энергии — двух вещей, которых во мне нет. Но в выражении ее лица есть игривость, мягкость во взгляде и наглость в поведении, которые заставляют меня восхищаться… Что, если?

Что, если бы это было легко? Что, если я немного пофлиртую с ней, и она ответит взаимностью? Что, если я попрошу поцеловать ее, и она согласится? Более того, что, если я поцелую ее, и ей это понравится? Что, если я приглашу ее наверх, в свою постель, и она согласится?

Жить в неопределенности не в характере мужчин и женщин Морган. Оставлять вещи безрезультатными недопустимо. Наш жизненный девиз: «Худшее, что они могут сказать — это нет».

Пропустил сдачу задания? Сдай его позже. Худшее, что они могут сказать, — это «нет». Хочешь прибавку к жалованью? Спроси. Худшее, что они могут сказать, — это «нет». Хочешь поцеловать симпатичную девушку, делающую комментарии по поводу ее оральной фиксации и смотрящую на тебя так, будто ты — решение проблемы? Спроси. Худшее, что они могут сказать, — это «нет».

За исключением того, что я не из тех, кто «ебет их и оставляет». Обычно я не занимаюсь случайным сексом. Это не имеет ничего общего с отсутствием у меня желания заниматься этим, а все из-за того, как мало у меня времени — и какой я обычно последовательный моногамист, но сейчас это не имеет значения. Между тренировками, классами и реабилитацией у меня не хватает времени вздохнуть, не говоря уже о том, чтобы разведать обстановку и трахнуть кого-нибудь ради удовольствия. С тех пор как мои последние отношения закончились пару месяцев назад, я потратил всю свою дополнительную энергию на полное восстановление, возвращение к игровым кондициям и даже на замену своих выступлений, не оставляя мне времени на отношения.

Но эта девушка так великолепна, и я напряжен, мне нужно выпустить пар. Все, чего я хочу — это одну ночь блаженного облегчения от чего-то другого, кроме моих рук, и эта интригующая, привлекательная особа рядом со мной выглядит так, словно может снять с меня все напряжение до последней капли.

И это было все, что для этого потребовалось. И вот я здесь, возвышаюсь над этой девушкой, рост которой, по меньшей мере, 177–180 см, и мне любопытно, какой она будет на вкус.

Поэтому я спрашиваю, потому что она только что призналась, что у нее проблема с оральной фиксацией, и я уверен, что могу предложить некоторую помощь.