— Я подумываю о том, чтобы снова занять свой рот. Хочешь помочь? — шепчу я, располагая свои предплечья по обе стороны от нее, чтобы удержать свой вес. Выпуклости ее грудей касаются моей груди каждый раз, когда она выдыхает, ее губы кривятся в едва скрываемой улыбке.

Блять. Я хочу ее, и если она скажет, что не хочет заниматься сексом сегодня вечером, я буду уважать ее решение, даже если часть меня может умереть.

— Определенно, — отвечает она. Ее глаза мерцают, тон хриплый, и она тянется ко мне, притягивая меня к себе.

В этот момент я уверен, что принял лучшее решение в своей жизни, обратившись к этой странной девушке. И после комплимента ее нетерпеливому поведению я, наконец, удовлетворяю нас обоих и целую ее.

Сначала это мягкое прикосновение. Это предназначено для того, чтобы узнать насколько она промокла, оценить ее инстинкты, но она реагирует немедленно, приоткрывая губы и наклоняя голову, чтобы найти лучший ракурс.

Робкое прикосновение ее языка — это все, что мне нужно, чтобы решиться на это. Моя рука перемещается, чтобы схватить ее за шею сбоку, моя ладонь прижата к пульсу на ее яремной вене. Вытянув большой палец, я глажу ее по щеке и подбородку, касаясь наших соединенных губ. Я отстраняюсь на самое короткое мгновение, наклоняя голову так, как она подразумевала ранее. Снова захватывая ее рот в нежном поцелуе, я отстраняюсь, прежде чем снова поцеловать. Я делаю это снова и снова, пока ее дыхание не учащается, а ее руки не скользят по всей длине моих рук, чтобы опуститься мне на плечи. Ее спина изгибается, и она глубже прижимается ко мне, потираясь о мой пах.

Да.

Ее рот открывается, когда мой опускается для еще одного мимолетного поцелуя, ее нетерпение очевидно по тому, как ее пальцы впиваются в мою кожу головы, требуя контроля надо мной. Я не могу сдержать тихий смешок, урчащий в моей груди, когда я захватываю ее нижнюю губу, посасывая и проводя по ней зубами в кропотливом темпе, позволяя кончику моего языка скользить по поверхности. Звук одобрения проносится сквозь нее, и ее хватка на моих волосах усиливается. Было бы больно, если бы моя мазохистская задница не находила это чертовски горячим.

— Тебе нравится дразнить, не так ли? — спрашивает она. Я заставляю себя поцеловать ее в подбородок, моя рука на ее подбородке, чтобы направлять наклон ее головы и дать мне больше места. Моя другая рука опускается ниже, чтобы провести по ее ключице. Я улыбаюсь, прижимаясь к ее коже, и немного откидываюсь назад.

— Дразнить? Я? — Я качаю головой и надуваю губы. — Никогда. Я просто, — я наклоняюсь, чтобы запечатлеть мягкий поцелуй на ее надбровной впадине, — дотошный.

Она сопровождает свой одобрительный гул фырканьем.

— Дотошный. Звучит излишне.

— Это очень необходимо. — Я посасываю внутреннюю поверхность под ее подбородком, наслаждаясь ее вкусом.

— Для тебя, может быть, но мне легко заскучать.

Я ахаю, выражение моего лица внезапно становится серьезным.

— Ну, этого у нас быть не может. — Теперь я действительно, блять, целую ее.

Для меня поцелуй — это не только то, что ты делаешь своим ртом. Любой может засунуть язык человеку в глотку и назвать это игрой. Но настоящие гребаные поцелуи требуют терпения и практики. Это вид искусства — исследование в области извлечения ощущений.

Не все сразу, конечно. Это процесс. Преднамеренный. Соблазнительный.

Мое изучение ее гораздо более игривое, дразнящая дрожь и оживленное подергивание за волосы. Только когда одна из ее холодных рук пробирается под мою толстовку, чтобы устроиться между нами, нетерпеливые пальцы касаются теплой кожи моего живота, я перестаю быть игривым и начинаю становиться резвее.

Схватив ее за бедро, я втираю круги в мягкую, обнаженную кожу над ее шортами. Я делаю маленький шаг вперед, фактически устраняя всякое место для Иисуса. Мое бедро раздвигает ее ноги, потираясь о вершинку. Естественно, она закидывает одну ногу мне на бедро, и я сдерживаю сдавленный стон. Даже через мои спортивные штаны я замечаю, какая горячая у нее киска.