— Сам, сам, Матвей у нас умница, такого еще поискать, — оживился Семен Павлович. — Вот и дом весь в одиночку отремонтировал. На все руки мастер. Если бы не он, Анечка, я бы вряд ли выкарабкался, тогда, после Чечни. Впрочем, это длинная история…Да… Матвей, открывай коньяк, выпьем за встречу.

— Пап!.. — сказал Матвей.

— Цыц! Разговорчики в строю! Это тебе нельзя, у тебя завтра полет, зато мне все можно, верно я говорю, Анечка?

— Я не врач, но слышала, что чуточку коньяка можно, — поддержала Аня.

— Ты его не слушай, детка, я здоров как бык, подумаешь — сердце прибарахлило. С кем не бывает… А вот и Сережа. Иди сюда, сынок, познакомься с сестрой.

Юноша бросил на Аню исподлобья отчужденный взгляд, что-то буркнул, с шумом отодвинул стул, сел и принялся деловито накладывать себе в тарелку еды.

Аня смотрела на него, пораженная, — не его поведением, а внешностью: наверное, таким станет Тёмка, когда вырастет. Почти то же лицо, только более взрослое и замкнутое, лишенное Тёмкиной непосредственности и простодушия, те же прекрасные карие глаза, опушенные длинными ресницами, губы, щедро выписанные яркой кистью, чистые очертания носа и щек, — словом, иртеньевская порода. Волосы волнистые, каштановые, темнее, чем у Артема, но и у того, скорее всего, потемнеют с возрастом.

Он сразу же прочно, как и отец, обосновался в Анином сердце, стоило только его увидеть, как будто она всегда что-то знала и ждала, когда это случится. Аня узнала его мгновенно, хотя никогда прежде не встречала, — ученые, вероятно, немедленно нашли бы тому определение, разложив по стерильным полкам в пробирки все порывы души человеческой, только никто из них так и не смог разобраться, ухватить главного: откуда берется, отчего расцветает в сердцах людей волшебное чувство — любовь.

Сережа, наворачивая еду, мазнул по Ане неприветливым взглядом. Да, кажется, опасения подтверждаются: мальчик ершистый, смотрит как волчок-одногодок. Подобраться к нему будет сложно, а ведь как-то надо.

Она перевела взгляд на Матвея. Тот ответил извиняющейся улыбкой. Матвей действительно умница, все понимает. «Чудно как-то, — промелькнула мысль, — Сережа мой брат и брат Матвея, а мы с Матвеем чужие друг другу. Да нет, ерунда какая-то получается…»

Размышления ее были прерваны голоском сына:

— А как тебя зовут? — Тёмка требовательно уставился на Сережу. — Меня зовут Артем Соболев, а тебя как зовут?

Последовала немая сцена. Сережа поднял глаза от тарелки и несколько секунд сосредоточенно разглядывал мальчонку.

— Сергей Иртеньев, — серьезно представился он и протянул Тёмке руку через весь стол.

— Сергей, ты будешь мой дрруг, хорошо? — Звук «р» Тёмка произносил раскатисто, с нажимом. — Давай меняться: ты мне подари свой самолет, а я тебе подарю трансформера, давай?

— Давай, — медленно проговорил Сережа, не спуская с мальчика глаз, как будто в свою очередь был чем-то удивлен, потом перевел взгляд на Аню.

Она попыталась улыбнуться — вышло, должно быть, ужасно глупо.

Тёмка соскочил со стула, порылся в сумке и преподнес юноше трансформера. Тот принялся крутить игрушку с неподдельным увлечением. Темка стоял рядом, прижимая к груди планер, и пытался выдать инструкции.

— Нет, не так, не так, дай покажу…

— Артем, не сломай планер. Он очень хрупкий. Ты сам его сделал, Сережа? — решила воспользоваться ситуацией Аня.