Держатель баланса занимает ключевое положение в системе баланса сил, поскольку его позиция определяет исход борьбы за власть. Поэтому его называют "^арбитром" системы, который решает, кто выиграет, а кто проиграет. Делая невозможным для какой-либо нации или комбинации наций получить преобладание над другими, он сохраняет свою собственную независимость, а также независимость всех других наций, и, таким образом, является самым мощным фактором в международной политике.
Держатель баланса может использовать эту власть тремя различными способами. Он может поставить свое присоединение к той или иной стране или альянсу в зависимость от определенных условий, благоприятных для поддержания или восстановления баланса. Он может поставить свою поддержку мирного урегулирования в зависимость от аналогичных условий. Наконец, в любой ситуации он может позаботиться о том, чтобы цели его собственной национальной политики, помимо поддержания баланса сил, реализовались в процессе уравновешивания сил других.
Франция при Людовике XIV и Италия в десятилетие перед Первой мировой войной пытались играть эту роль арбитра европейского баланса сил. Но Франция была слишком глубоко вовлечена в борьбу за власть на европейском континенте, слишком сильно участвовала в балансе сил и слишком сильно не обладала командным превосходством, чтобы успешно играть эту роль. Италия, с другой стороны, не имела достаточного веса, чтобы обеспечить ей ключевую позицию в балансе сил. По этой причине она заслужила лишь моральное осуждение, но не уважение, которое подобная политика принесла Великобритании. Только Венеция в XVI веке и Великобритания со времен правления Генриха VIII смогли сделать поддержание баланса между другими странами одним из краеугольных камней своей внешней политики, используя три вышеупомянутых метода по отдельности или совместно.
Впервые эта идея применительно к венецианцам появилась в письме, написанном в 1553 году королевой Венгрии Марией имперскому послу в Англии. Она указала, что у итальянцев были веские причины противостоять Франции; но, продолжала она, "Вы знаете, как они боятся власти одного и другого из двух принцев [Карла V и Франциска I] и как они озабочены тем, чтобы уравновесить свои силы". В последующие годы, по случаю отказов Венеции от французских предложений о союзе, французские государственные деятели характеризовали внешнюю политику Венеции в аналогичных терминах, уделяя особое внимание аспектам изоляции и отстраненности от союзов с любой из сторон. Например, в 1554 году венецианский посол сообщил Генриху II Французскому, что тот объяснял такие отказы опасениями Венеции, что в случае смерти Карла V Испания может уступить Франции; Венеция, однако, пыталась "сохранить равновесие. Другой венецианский посол сообщил в 1558 году, что французы объясняли внешнюю политику Венеции ее подозрениями по поводу роста могущества Франции и Испании.
С появлением Людовика XIV как нового претендента на вселенскую монархию, в Англии и других странах стало все более распространенным мнение, что миссия Англии - выступать в качестве "арбитра Европы", удерживая в равновесии Габсбургов и Францию. Этот же стандарт был критически применен к внешней политике Карла II, который объединился с Людовиком XIV против Нидерландов, и в поддержку антифранцузской политики Вильгельма III. После войны за испанское наследство этот стандарт был возведен в догму, особенно в Англии. Он оставался применительно ко все новым комбинациям держав практически неоспоримым, пока манчестерские либералы после середины XIX века не выступили за полное и постоянное отстранение от дел европейского континента, то есть за изоляцию. Внешняя политика Великобритании. Поскольку традиции и практика Британии
Структура баланса
ДОМИНИРУЮЩИЕ И ЗАВИСИМЫЕ СИСТЕМЫ
До сих пор мы говорили о балансе сил так, как будто это единая система, охватывающая все государства, активно участвующие в международной политике. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что такая система часто состоит из ряда подсистем, которые взаимосвязаны друг с другом, но поддерживают внутри себя собственный баланс сил. Взаимоотношения между различными системами обычно носят характер подчинения в том смысле, что одна из них доминирует благодаря относительно большому весу, накопленному на ее весах, а другие как бы прикреплены к весам этой доминирующей системы.
Так, в шестнадцатом веке доминирующий баланс сил действовал между Францией и Габсбургами, в то же время автономная система поддерживала равновесие итальянских государств. Во второй половине семнадцатого века в Северной Европе сложился отдельный баланс сил, вызванный вызовом, с которым подъем шведского могущества столкнул страны, прилегающие к Балтийскому морю. Превращение Пруссии в первоклассную державу в восемнадцатом веке привело к возникновению особого германского баланса сил, на другой чаше весов которого находилась Австрия. Эта автономная система, "маленькая Европа внутри большой", была ликвидирована только в 1866 году с изгнанием Австрии из Германской конфедерации в результате Прусско-австрийской войны того же года. Восемнадцатый век также ознаменовался развитием восточного баланса сил, вызванного возвышением России. Разделы Польши по принципу компенсаций между Россией, Пруссией и Австрией являются первыми впечатляющими проявлениями этой новой системы.
На протяжении всего девятнадцатого века и до сегодняшнего дня соотношение сил на Балканах вызывало беспокойство у народов Европы. Еще в 1790 году Турция заключила договор с Пруссией, в котором последняя обещала вступить в войну с Австрией и Россией по причине ущерба, который враги, перейдя Дунай, нанесли желаемому и необходимому балансу сил. Во второй половине XIX века стали говорить об африканском балансе сил, имея в виду определенное равновесие между колониальными приобретениями великих держав. Позже в дипломатический лексикон были добавлены балансы сил в Западном полушарии, в Тихом океане, на Дальнем и Ближнем Востоке. Один даже говорил об "австрийском равновесии"; а об австрийской монархии с ее антагонистическими национальностями было сказано, что она "вынуждена применять к себе правила поведения, которых державы Европы с их вечным соперничеством придерживаются по отношению друг к другу".
Не случайно автономия таких локальных систем баланса сил тем больше, а их подчинение доминирующей системе тем менее заметно, чем больше они удалены физически от центра борьбы за власть, чем больше они действуют на периферии доминирующей системы, вне досягаемости доминирующих государств. Таким образом, итальянский баланс сил мог развиваться в течение пятнадцатого века в относительной автономии, в то время как великие нации Европы были заняты в других регионах. На протяжении большей части истории западной цивилизации различные системы баланса сил Азии, Африки и Америки были совершенно независимы от констелляций европейских наций, вплоть до того, что они были им практически неизвестны.
Баланс сил в Западном полушарии до Второй мировой войны и в Восточной Европе до конца восемнадцатого века обязаны своим относительно автономным развитием расположению на периферии центров силы того времени. Разделы Польши, призванные сохранить баланс сил в Восточной Европе, были осуществлены непосредственно заинтересованными странами без вмешательства других государств. Союз, заключенный в 1851 году между Бразилией и Уругваем против Аргентины с целью поддержания баланса сил в Южной Америке, имел лишь очень отдаленное отношение к европейскому балансу сил. С другой стороны, вряд ли оправданно говорить об автономном африканском балансе сил. Поскольку в настоящее время в Африке нет коренных народов, которые могли бы конкурировать за власть друг с другом и с неафриканскими государствами, Африка является исключительно объектом борьбы за власть, сосредоточенной в другом месте, то есть одним из элементов европейского и мирового баланса сил.
Однако, чем теснее местный баланс сил связан с доминирующим, тем меньше у него возможностей действовать автономно и тем больше он стремится стать лишь локализованным проявлением доминирующего баланса сил. Баланс сил в Германской конфедерации от Фридриха Великого до войны 1866 года представляет собой промежуточную ситуацию между полной автономией и полной интеграцией. Он сочетает определенную степень автономии с интеграцией в доминирующую систему. Если равновесие между Пруссией и Австрией было, как мы видели, необходимым условием для сохранения свобод членов Германской конфедерации, то это равновесие было также необходимо для поддержания европейского баланса сил в целом.
Слияние Пруссии и Австрии или доминирование одной из них над другой не только разрушило бы независимость отдельных немецких государств, но и поставило бы под угрозу уничтожения свободу других европейских наций. "Если Европа, - по словам Эдмунда Берка, - не считает независимость и равновесие империи самой сутью системы баланса сил в Европе... вся политика Европы на протяжении более двух веков была чудовищно ошибочной".* Сохранение баланса между Пруссией и Австрией было, следовательно, в интересах не только других членов Германской конфедерации, но и всех европейских народов.
Когда в результате войны 1866 года Пруссия, а затем и Германия получили постоянное преимущество над Австрией, которое разрушило баланс между двумя странами и сделало Германию доминирующей в Европе, одной из функций европейского баланса сил стало сохранение хотя бы независимости Австрии от посягательств более сильного соседа. Именно в силу этого постоянного европейского интереса после Первой мировой войны союзники-победители стремились юридическими, экономическими и политическими мерами предотвратить объединение Австрии с Германией. Более того, именно в рамках логики этой ситуации Гитлер рассматривал аннексию Австрии как необходимую ступеньку на пути к разрушению европейского баланса сил.
Баланс сил на Балканах выполнял аналогичную функцию с последних десятилетий девятнадцатого века. И здесь поддержание баланса сил между балканскими народами рассматривалось как необходимое условие для поддержания европейского баланса. Всякий раз, когда местное равновесие оказывалось под угрозой, великие государства Европы вмешивались, чтобы восстановить его. Заявление русского царя в начале Первой мировой войны, процитированное выше, "^ четко иллюстрирует эту связь.
СТРУКТУРНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ В БАЛАНСЕ СИЛ
Однако в последнее время отношения между доминирующим балансом сил и местными системами демонстрируют все большую тенденцию к изменению в ущерб автономии местных систем. Причины этой тенденции кроются в структурных изменениях, которые доминирующий баланс сил претерпел после Первой мировой войны и которые проявились во время Второй мировой войны. Мы уже указывали на постепенное распространение доминирующей системы баланса сил из Западной и Центральной Европы на остальную часть континента, а оттуда - на другие континенты, пока, наконец, после Первой мировой войны все нации Земли не стали активно участвовать в мировом балансе сил.
В конце Второй мировой войны в каждой шкале весовые коэффициенты были либо полностью неевропейскими, как в случае с Соединенными Штатами, либо преимущественно номинально-европейскими, как в случае с Советским Союзом. Вследствие этого изменилась вся структура мирового баланса сил. В конце Первой мировой войны и даже в начале Второй мировой войны две чаши весов, так сказать, все еще находились в Европе: только гири на весах были со всех концов земли. Главные действующие лица в борьбе за власть и основные ставки, за которые она велась, по-прежнему были преимущественно европейскими. Перефразируя уже цитированные слова Каннинга, можно сказать, что неевропейские державы были призваны только для того, чтобы восстановить баланс сил в Европе.
Сегодня баланс сил в Европе больше не является центром мировой политики, вокруг которого местные балансы группировались бы либо в тесной связи, либо в меньшей или большей автономии. Сегодня европейский баланс сил стал простой функцией мирового баланса, в котором Соединенные Штаты и Советский Союз являются главными гирями, помещенными на противоположные чаши весов. Распределение власти в Европе - это лишь один из конкретных вопросов, по которым ведется борьба за власть между Соединенными Штатами и Советским Союзом.