25.4.[1936]

25–го числа я во второй раз выступал с речью в орденском замке Крёссинзее[302] перед перед крайсляйтерами НСДАП. Я испытал глубокое удовлетворение, вызванное тем, с каким пониманием они отнеслись к сказанному мной, включая мои рассуждения о необходимости расстаться с некоторыми бытующими до сих пор взглядами на историю. Моя твердость, стоившая мне многих лет борьбы и бывшая для меня своеобразной «ношей», неизменно позволяла мне выходить из всех партийных разногласий с чувством одержанной победы.

Вечером я долго беседовал с крайсляйтерами: поток вопросов не иссякал, что свидетельствовало о неравнодушии присутствовавших. Один из них, представитель области Айфель, отметил среди прочего, что мне едва ли известно о том, как меня почитают в этом оплоте католической церкви. Во время выборов, по его словам, имел место следующий эпизод. 62–летний священник – католик подошел к нему и сказал: «Господин крайсляйтер, я пришел к убеждению, что в борьбе против Рима следует идти до конца. Папа никогда более не будет избран из числа немцев, назначения кардиналов недавнего времени показывают, что институт папства на сегодняшний день является воплощением национальной религии Рима, с которой мы отныне не можем иметь ничего общего». А ведь это именно то, о чем я говорю в «Мифе» как о явлении весьма желательном для будущего! Еще в 1932 году упомянутый пастор во время нашего собрания, проходившего на рыночной площади, устроил такой колокольный звон, что невозможно было разобрать ни слова из речи оратора.

Эта история напомнила мне еще одну. Некий старый приверженец НСДАП находился в хороших отношениях с ректором католической духовной семинарии. И всякий раз, когда он навещал ректора, тот извлекал из дальнего угла нижнего ящика своего письменного стола «Миф».

24–го числа фюрер провел торжественную церемонию открытия трех орденских замков. Я с радостью констатировал, что мои рассуждения, озвученные днем ранее, в точности совпадают с его собственными. Уже в начале выступления он отметил, что прежде церкви вели за собой народ. Сегодня они стали на это неспособны. Борьба с марксизмом тому подтверждение. Поэтому преемником церкви становится движение национал – социализма. Фюрер делает вывод: «Орденский замок является воплощением национальной идеи и оплотом национал – социалистического движения».

6 лет назад я определил идею создания ордена как новое цементирующее вещество. В 1934 году, в Мариенбурге, я выступал с речью об орденском государстве. И вот высказанные мной тогда мысли обретают физическую форму, закладывая фундамент для реализации наших идей на долговременной основе. Д[окто]р Лей благодаря строительству замков имеет перед партией большие заслуги в практической области.

Перед выступлением я продемонстрировал фюреру проекты моего орденского дома, который призван стать духовным центром, центром, координирующим работу всех замков. Он будет построен, но не в Мекленбурге, а там, где ему надлежит быть: в непосредственной близости от Мюнхена.

27.4.[1936]

Вчера я выступал перед аудиторией в 9400 человек – командиры СА группы «Зюдвест», Штутгарт. Зал ратуши, заполненный людьми в униформе, производил импозантное впечатление. Я был тронут приветствием группенфюрера Людина[303]. Он приветствовал меня не только как уполномоченного фюрера, но и потому что я сам, по его словам, являюсь программой, олицетворяющей мужество, ясность ума и прямолинейность. Сплоченные ряды СА «Зюдвест» поддерживают меня в моей борьбе.

Слова прозвучали свежо и, вместе с тем, накладывают на меня определенные обязательства. Позже Людин поблагодарил меня за выступление и пообещал «бороться с темными людьми нашего времени»[304]. Я вылетел самолетом в Берлин.

27.4.[1936][305]

Вчера я выступал в Штутгарте перед аудиторией в 10 000 человек – командирами СА. Зал ратуши был достойно украшен. Я попытался пробудить в присутствующих веру в собственные силы, убежденность в том, что перед СА стоит еще одна задача: отстаивать мысль об особом характере жертв в период до 1933 года. Они были очень благодарны за эту, к сожалению, все еще необходимую поддержку. Меня тронуло приветствие группенфюрера Людина. Мое имя, по его словам, – это программа, олицетворяющая мужество, ясность ума, борьбу с ханжеством в политике и культуре. Солдатский дух и моя установка на борьбу, которым обязуется соответствовать СА «Зюдвест».

От д[окто]ра фон Брука[306] поступил отчет о проведении успешных торговых переговоров в Белграде. Успех, который Министерство экономики представит фюреру как свой собственный. А ведь Листиш[307], представитель югосл[авских] обществ, поддерживался нами. Мы вели переговоры при его посредничестве. Теперь же все будет передано в официальные руки. Впрочем, как и многое другое: бразильский договор, успехи в Персии и Афганистане, которые были инициированы исключительно В[нешне]п[олитическим] в[едомством] НСДАП.

Типография для Румынии подготовлена и скоро будет отгружена. Знаки различия готовы, организационная форма партии обсуждается. Если Титулеску оказывать поддержку отсюда, то удастся разобщить страны Малой Антанты, а Германия получит большую свободу действий на дунайских землях.

1 мая [1936]

Вчера я прибыл к Русту и вновь обсудил вопрос, касающийся создания Рейхсинститута древней истории. Поскольку Руст теперь принял мои предложения, оставалось только ликвидировать [последствия] визита тайного советника Виганда[308]. Когда фюрер услышал, что мы пришли к согласию, он радостно рассмеялся: он не хочет больше ни о чем слышать, он согласен! Руст напишет мне письмо и подтвердит оговоренное. Это тем более необходимо и должно случиться как можно скорее, так как старые археологи в Бонне хотели посредством договоров добиться принятия иного решения. В результате спустя два с половиной года напряженной борьбы удастся, наконец, создать рабочий орган, который можно было бы создать в течение 3 месяцев, если бы окружение Руста действовало энергичнее. Я приложил немалые усилия, чтобы профессор Франк[309] получил возможность заниматься исследовательской работой, а теперь, после трехгодичной борьбы с нерешительностью и саботажем, добился того же для проф[ессора] Райнерта[310]. Два исследовательских учреждения[311]… затем, чтобы, наконец, написать историю немецкого народа, а не историю католической, протестантской или либеральной идеологий! А ведь это могло бы обойтись дешевле…

Фюрер говорил о распространении коммунизма в Польше и добавил, что ситуация там настолько сложная, что в долгосрочной перспективе Польша не представляет для нас угрозы… Я заметил, что контрреформация лишила Польшу ее лучшей крови, а расчленение страны создало благоприятные условия для дальнейшего отрицательного отбора.

30.4. у меня был итальянский министр Россони[312] с намерением побеседовать о наших идеологиях. Он хотел бы встретиться со мной в Мюнхене, однако с учетом всей ситуации я не испытываю особого желания.

2 мая [1936]