Гиммлер докладывает фюреру о расследовании против нас – и должен затем передать весь материал Керрлу для расследования против М[инистерства] и[ностранных] д[ел]. Вот как обстоят дела…

Но бартерная сделка через несколько дней после доноса ф[он] Нейрата была отклонена фюрером! Из-за трудностей с валютой!

Такова все еще наша «внешняя политика». Как тогда, в октябре 1918 года, когда поражение Людендорфа вызвало в М[инистерстве] и[ностранных] д[ел] лишь одно чувство: «Вот и этот допрыгался…»

Но затем внезапно последовал новый визит господина Лекки[236]. Он уезжал удрученным, а вернулся, светясь от радости: поручение от короля! Служебная записка[237].

Я хочу сразу же доложить фюреру. Он плохо себя чувствует, ежедневно лечебные процедуры – все посещения отменены. Я еду на обед, чтобы сразу после обеда сделать доклад. Мы еще не доели, а он уже встает и нас покидает. Я передаю записку Брюкнеру. Через несколько дней фюрер должен уезжать, намечено заседание кабинета. Я информирую Гесса, который немедленно соглашается с тем, что дело срочное и необходимое. Перед совещанием гауляйтеров фюрер говорит Гессу, что ему необходимо со мной переговорить. Но разговор все время откладывается. Наступает Рождество, и мне приходится, сказав несколько слов в утешение, отправить Лекку после трехнедельного пребывания обратно в Бухарест. Надеюсь, в январе удастся возобновить прерванные отношения. Привязывание Румынии к Г[ермании] действительно стоит этих усилий. Шикеданцу[238] пришлось в частном порядке беседовать с королем, чтобы обговорить договор о дружбе, через «наше» посольство это невозможно. Посланник фон Шмидт – Ден[239] позволяет фотографировать себя целующим руку кардиналам, советник посольства товарищески общается с евреями (Браунштейн[240]), травящими нас самым наглым образом. И с этими людьми надо вести немецкую политику?

Обермюллер снова был в Лондоне и обновил свои знакомства. Маршал авиации Митчелл[241] показал ему – первому немцу – все авиационные заводы, на что наш военный атташе весьма рассердился. Ему этого не показывали. Разъяснение англичан: перед «пронырливым» атташе[242], который без обиняков требует показать ему всё, двери не распахиваются…

Фиппс продолжает травлю. Якобы Гитлер после 30 июня – сломленный человек. То есть с ним больше нельзя вести переговоры. Официально передает слух о покушении на фюрера в Мюнхене. И позже его не опровергает. Р[опп] говорит, что Фиппс сейчас получит изрядный нагоняй из Лондона.

Кроме того: конфиденциальное сообщение Обермюллеру: франц[узской] авиации боятся. Когда Германия будет сильнее вооружена, можно будет конкретнее говорить о сотрудничестве (см. английский отчет О[бермюллера][243]).

Также визит персидского посланника, турецкого представителя с коммерческими пожеланиями. Благодарность уполномоченного президента Бразилии в адрес В[нешне]п[олитического] в[едомства] за поддержку в вопросах внешней торговли (двое названных нами чиновников в кратчайшие сроки получили все полномочия, так как в М[инистерстве] и[ностранных] д[ел] не знали, что они рекомендованы нами!).

Большой успех двух первых приемов, устроенных В[нешне]п[олитическим] в[едомством] для дип[ломатического] корпуса: …[244] – Руст – Геринг[245]. Мин[истерство] проп[аганды] сделало все возможное, чтобы нам воспрепятствовать – отдельные господа, очевидно, прекрасно умеют вставлять палки в колеса. В качестве предлога в конечном итоге использовали юбилей палаты культуры, на который также пригласили дипломатов.

Мы проявляем лояльность, переносим доклад Геринга. Итог: на культурный юбилей не пошел ни один дипломат, зато у нас был представлен почти весь дип[ломатический] корпус.

Переговоры об орошении равнины Тисы, приглашение Гёмбёша. […]2. Постройка Дунайского флота, который можно было бы использовать и в Черном море, чтобы продвигаться на юго – восток.

В области мировоззренческой я вижу себя там же, где и 6 лет назад, так как, чтобы сохранить четкую н[ационал] – с[оциалистическую] линию, мне пришлось нажить себе серьезных врагов. Сегодня честолюбивые мел[кие] людишки из «Силы через радость»[246] в массовом помешательстве тянут одеяло на себя. Если пойти у них на поводу, то скоро мы дойдем до хлеба и зрелищ Древнего Рима, за чем последует духовный и экономический распад нашего театра.

С другой же стороны – лишь показная внешняя оболочка. Но несмотря на тех и на других Н[ационал] – с[оциалистическое] общество культуры развивается дальше: выставка «Избранное I», многообещающая, удачная. Выставка художественных ремесел: полный успех. Выставка «Вечная Германия», устроенная рейхсбюро – превосходно. Нордическое общество со всей энергией поддерживает связи с северными странами, чтобы по крайней мере иметь хоть что-то для последующего установления связей – англичане увели от нас весь балтийский рынок – еще один успех «нашей» внешней политики. Сколь ни блестящи инициативы фюрера, в другом месте саботажники и бюрократы уничтожают все уже построенное. Одна непрерывная катастрофа.

Речи в Рюссельхайме перед рабочими «Опеля», в Мюнхене о «свободе науки», на съезде гауляйтеров в Кёльне, в Штутгарте, в Гамбурге, 2 раза во Дворце спорта, перед Г[итлер]ю[гендом] и «С[оюзом] н[емецких] д[евушек]»[247] в Потсдаме, в управлении СС по вопросам поселения. Открытие двух выставок. Бесконечное число совещаний, визиты рейхсепископа (смотри служебную записку[248]). Совещание об учебных планах с уч[ебным] управлением СА, полковником Райнхардом из союза Кюффхойзер[249] и т. д.

Д[окто]р Дитрих[250] внезапно захотел заложить «философские основы Движения». Как нарочно с использованием универсалистской идеи, с которой мы годами боремся. Становящаяся все более бурной переписка, так как молодой соратник назвал мои взгляды «несущественными». Мой запрет партии использовать доклад Д[итриха] для обучения и положительно отзываться о нем в прессе.

Где были эти новые философы 10 или 14 лет назад? Сейчас Д[итрих] страшно озлоблен на меня, хотя именно у меня есть причина рассердиться на его нелояльность. Но все это лишь незначительные побочные явления в большой борьбе; прием, который партия устраивает мне повсюду, показывает, что она поняла: речь идет теперь не о «пропаганде», а об устройстве [общества]. Тираж моего «Мифа» достиг 250 000 экземпляров – успех столетия. Поэтому Рим собрал все силы и издал «Исследования о “Мифе XX века”»[251], чтобы разделаться со мной «научным путем». Написано с использованием известных уловок, в основе своей нагло и голословно. Я надиктовал уже 60 страниц возражений[252]. Боймлер тоже хочет в рождественские каникулы написать брошюру, как и Миллер[253] в Кальве. Первый с исторической перспективы, второй главным образом об уже сегодня называемом германским ведьмовстве.

Итак, на контрудар из Рима последует ответ. Они там заметили, что сейчас на карту поставлено все, и державшаяся 2000 лет чужеземная осада будет прорвана. «Osservatore Romano»[254] в ярости пишет, что я опаснее Немецкого движения веры[255]. Я тоже так думаю, так как на уровне борьбы за ценности положение Рима не так многообещающе, как прежде. Римское христианство построено на страхе и смирении, национал-социализм – на мужестве и гордости. Сейчас римским проповедникам приходится даже, чтобы не отставать, говорить о «героическом Христе». Надеюсь, это попытка фальсификации со стороны благочестивцев запоздала. Великий перелом начался.