Уилл Генри уселся за стол и вынул из ящика блокнот и карандаш. Заметил, что руки у него дрожат. Его одолевали странные и противоречивые ощущения. Он был зол, что кто-то стал причиной смерти мальчика; его мутило от одной мысли, что парнишке возможно пришлось скитаться по лесу, спасаясь от преследования; но он еще и радовался. По этому поводу он испытывал чувство вины, и все же был рад, что ему довелось расследовать крупное преступление, причем сразу же после назначения на пост. Он не сомневался, что сумеет его раскрыть. И подумал, что, наверное, то же самое чувствует профессиональный военный, когда узнает об объявлении войны: огорчение и стремление действовать одновременно. И Уилл Генри стал составлять перечень неотложных дел:

1. Расспросить всех, кто живет неподалеку от того места, где было обнаружено тело.

2. Проверить в Атланте, не было ли в последнее время обращений о розыске пропавшего без вести.

3. Проверить наличие улик на вершине Скалы Годо.

4. Проверить действия Клана.

5. Позвонить Скитеру Уиллису.

6. Увидеться с Хармоном Эмерсоном.

Больше ничего он придумать не мог, по крайней мере, на этой стадии, пока не проведена медицинская экспертиза. Он позвонил в полицию штата в Атланте. Сообщений о пропавших без вести, которые бы соответствовали приметам жертвы, не было. Тогда он позвонил Скитеру Уиллису.

— Скитер, не мешало бы заехать к нам сегодня или завтра, как только представится возможность.

— А что такое, Уилл Генри?

— Нечто интересное. Больше я пока ничего сообщить не могу.

— Понял. — Скитеру тоже приходилось считаться с наличием телефонисток на линии.

— Если меня не будет на месте, попросите Джимми Рили включить сирену и я немедленно приеду в участок. У нас с ним разработана система сигналов.

— Наверное, сумею добраться до вас только завтра утром. Дело терпит?

— Вполне. Буду у себя к восьми.

Он знал, как проверить, чем занимается Клан, но с этим лучше подождать до тех пор, пока не удастся переговорить со всеми домовладельцами неподалеку от Скалы Годо. А Хармона Эмерсона он прибережет напоследок. Ему хотелось разузнать как можно больше, прежде чем входить в контакт с прессой, пусть даже это будет редактор «Мессенджера».

Прошло два часа, а он уже успел переговорить с жителями девяти домов на склоне горы. Никто ничего не видел, не слышал и не заметил той ночью, за исключением одной женщины, которая услышала, как кто-то с шумом продирается через кустарник где-то около полуночи. Она не придала этому особого значения: вокруг бродили олени и прочие звери; шум от них доносился часто. В одном из домов никого не оказалось, и сосед объяснил, что эти люди уехали на неделю навестить родственников в Уэйкроссе. Оставалось лишь заехать к Фокси Фандерберку и осмотреть скалу. Фокси жил по другую сторону горы и, с точки зрения Уилла Генри, был в наименьшей степени способен что-нибудь увидеть или услышать. Однако, Уилл Генри не торопился встретиться с Фокси лично.

Он медленно ехал по гравийной дорожке прямо к дому Фокси. Дорога петляла, взбираясь вверх, и местами подъем был весьма крут, однако, она была ухоженной и вовсе не ухабистой. У Фокси, по-видимому, бывало не так уж много гостей, не такой он был человек, и, видно, оттого-то дорога и не была слишком разбита. И все же, прикинул Уилл Генри, Фокси, должно быть, вкладывал кругленькую сумму, чтобы держать ее в порядке, поскольку эта дорога принадлежала не графству, а ему лично. Дорога продолжала петлять и, наконец, стала спускаться вниз еще до того, как высокие сосны расступились, давая место обширной поляне. Дом стоял точно напротив дороги, и по бокам его симметрично располагались цветочные клумбы. В это время года цвести было еще нечему, однако, подумал Уилл Генри, весной эти места должны смотреться красиво. На клумбах расцветет огромное количество азалий, цветы появятся и на двух кизиловых деревьях, стоящих друг против друга перед домом. Он ожидал увидеть что-нибудь попроще и был поражен тем, сколько усилий затратил Фокси, чтобы тут было красиво. Становилось ясно, на что он тратил почти все свое время, ибо у него не было постоянной работы и он в ней не нуждался. И все же посреди зимы особой красоты не замечалось. Странно, но все тут было точно по ранжиру, как будто здесь располагалось какое-то необычное военное поселение. В этом был весь Фокси. И Уилл Генри тотчас же почувствовал себя непрошеным гостем.

Он вышел из машины и подошел к дому. Казалось, там никого не было. Никто не ответил на стук в парадную дверь. Он обошел дом, заглядывая в окна. Комнаты казались неестественно чистыми. На заднем дворе находился большой сарай. Уилл Генри посмотрел в щель между дверями, запертыми на висячий замок. Там стоял пикап Фокси. Он вернулся к дому и заглянул через окно на кухню. Она была похожа на другие комнаты: такая же аккуратная, чистенькая, хорошо оборудованная и… неприветливая. Правда, на кухне заметны были следы кое-какого беспорядка. В частности, ремонтировались плетеные стулья, стоявшие вокруг небольшого кухонного стола. У двух плетение спинок и сидений было совершенно новым, одно было готово наполовину, а у четвертого плетение оказалось полностью снятым, и он ждал своей очереди. По-видимому, Фокси знал множество ремесел.

Вдруг Уилл Генри замер. Послышался тихий, едва различимый звук, и вновь воцарилась тишина. Внезапно раздался оглушительный удар по дереву и скрежет металла. Уилл Генри дернулся вправо, схватившись за оружие, и обнаружил, что перед ним стоит огромный, смирный, золотистый лабрадор. Собака подошла поближе, ласкаясь и помахивая хвостом. Уилл Генри беспомощно привалился к стене, вздыхая от облегчения. Он почувствовал себя полнейшим идиотом и почесал собаку за ушами. Ну зачем он вытащил револьвер? Чего он там боялся на участке Фокси? И он осознал, что испытывал и испытывает необъяснимый страх. Сердце бешено колотилось, и, несмотря на холод, с него лился пот. Это непростой испуг от неожиданной встречи с собакой.