– Почему он спешил?

– В то же время я получил известие, что в Гудауту (город-герой Абхазии. – Прим. ред.) ввели очень сильный российский полк ВДВ из Азербайджана – он еще в Афганистане воевал. Я очень обиделся. Звоню командующему Закавказским военным округом, генерал-полковнику, предъявляю претензию: ведь у нас был договор, что если он хотя бы одну роту перемещает на территорию Грузии, то должен согласовать это с нашим Советом министров. «А я, – говорит, – никакого перемещения не делал. Это Москва, наверное…» Я звоню министру обороны России Грачеву. Говорю: «Кто тебе позволил?» У нас были дружеские отношения, мы были на «ты». А он мне: «Почему ты ругаешь меня? Спроси своего президента». Тогда Шеварднадзе еще президентом не был, он был председателем парламента. Оказалось, это он просил Грачева перевести полк. Звоню Шеварднадзе: «Что ты делаешь?! Ты губишь Грузию!» А он в ответ: «Я боялся, что абхазы нападут на российские базы и украдут оружие». Это же курам на смех! Какой абхаз посмел бы? Когда этот полк появился там, Абхазия была потеряна.

– Потому что он принял участие в войне на стороне Абхазии?

– Конечно. Тогда даже в газете была моя публикация «Абхазия потеряна», я так и написал.

– Но потом все-таки в Сочи Ельцин и Шеварднадзе заключили перемирие.

– Это была игра. Все было несерьезно.

– Почему?

– Потому что по сочинскому соглашению Шеварднадзе вывел с территории Абхазии все военные силы – восемь военных кораблей из Сухуми и 28 танков. А Россия ничего не вывела, ни одного танка не сдвинула.

– А вы тогда уже не принимали в этом участия?

– Это все было в сентябре-октябре 1993-го, а я подал в отставку в августе, потому что видел, что Шеварднадзе отдает Абхазию. Он тогда говорил: «Если Сухуми потеряю, на первом же дереве повешусь». Я ему напомнил потом: «Господин Шеварднадзе, вы обещали, что если потеряете Сухуми…» – «Я был готов это сделать, но меня заставили отказаться». Это все было в прессе, у меня сохранилось.

– Но давайте вернемся на несколько лет назад. Что стало последней каплей для Грузии, заставившей окончательно порвать отношения с союзным центром? Разгон митинга в Тбилиси 9 апреля 1989 года (оппозиционный митинг, в котором звучали требования вывести Грузинскую ССР из состава Союза; подавлен силами МВД СССР. – Прим. ред.)?

– Это было очень тяжело. Тогда погибло 20 человек и две тысячи с лишним были серьезно отравлены.

– Да, советские войска пустили газ. Вы тогда какую позицию занимали?

– Я тогда еще был директором института. На следующий день после этой трагедии, утром, в 11 часов, я провел собрание на 800 человек, где были представители восьми или десяти академических институтов. Мы, конечно, дали оценку этому событию и высказали благодарность грузинской милиции, которая действительно поступила очень отважно, не выполнив ни один приказ Москвы. Приказы отдавал [Игорь] Родионов, командующий Закавказским военным округом. Два заместителя министра КГБ Грузии сразу подали в отставку. Таких вещей раньше не происходило. Стало ясно, что Тбилиси от Москвы уходит.

– Митинг 9 апреля стал ответом на народный сход в Абхазии, участники которого приняли решение о выходе Абхазии из состава Грузии. Как бы развивались события, если бы того схода не было?

– В Москве тогда готовились выступить против Грузии. У России был план – отобрать Абхазию. Потом, когда я стал премьером, у нас с Россией отношения тоже не складывались. Помню, я в 1991-м просил деньги в долг у восьми стран – шести европейских, США и России. Все дали кредиты под 2 % годовых, не попросив в залог ничего, и только Москва дала около 80 миллионов рублей под 8 % годовых, а в залог потребовала Чиатура – огромное месторождение марганцевых руд в Западной Грузии. Это еще одна ошибка Москвы: она вроде бы хотела, чтобы мы были на ее стороне, но ничего для этого не сделала, даже наоборот.

– Но потом вы вернули долг, и Чиатура осталась грузинским месторождением?

– Да, конечно. Там до сих пор идет добыча.

– Я хочу вернуться к концу 1980-х. Мирный поход пятидесяти тысяч грузин на Цхинвали в ноябре 1989-го и националистический угар были еще при Гамсахурдии, до Абхазии. Вместе с Гамсахурдией поход на Цхинвали возглавлял первый секретарь ЦК грузинской Компартии Гумбаридзе.

– Да глупость это была, конечно! И со стороны Гумбаридзе, и со стороны Гамсахурдии.