– К тому же я не думаю, что это тебе решать. Вообще довольно трудно принимать какие-либо решения, когда ты не существуешь, – продолжает нести какую-то чушь Энтони.

Колин наконец смотрит на Энтони:

– Чувак, ты что, под кайфом? Я существую, ты говоришь со мной! В любом случае, отвали… Мы с Шарлоттой уже договорились, что она уйдет.

Правда?

– Я сильно в этом сомневаюсь, – усмехается Энтони.

Колин озадаченно смотрит на меня:

– Да что не так с этим парнем?

Я прикусываю внутреннюю часть щеки, чтобы не начать улыбаться: я не хочу дать Колину понять, что мне нравится вся эта ситуация.

– Он очень похож на тебя, – улыбаюсь я.

Колин топает ногой по полу. На самом деле топает ногой по полу!

– Знаете что? Меня это достало, – заявляю я. – Вам, парни, надо свалить отсюда, прежде чем вы испортите эту вечеринку для всех остальных.

Мистейк начинает шевелиться, и Энтони рассеянно поглаживает собачку по голове. По идее, он должен казаться нелепым, но почему-то выглядит еще более устрашающим.

– Там, откуда я, – говорит он, – те, кого что-то не устраивает, уходят первыми. Может, и тебе так поступить?

Энтони поворачивается ко мне и отдает мне Мистейк, при этом ни на секунду не отрывая взгляда от Колина. Он специально двигается очень медленно, давая Колину достаточно времени представить, что с ним будет дальше.

– Это просто смешно! – Голос Колина похож на писк, и он выглядит так, как будто готов вот-вот сорваться с места и убежать… Если бы на пути к отступлению не стоял Энтони! – Шарлотта, ты и правда позволишь этому психопату напасть на меня?

Я удерживаю Мистейк в одной руке, а другой хватаю Энтони за запястье. Его кулак сжат, и, хотя я уверена, что он не собирается бить Колина понастоящему, я не хочу, чтобы он настолько обострял ситуацию.

– Пошли, нам пора, – говорю я.

Впервые с тех пор, как он пришел сюда, Энтони отрывает взгляд от Колина и переводит его на меня. Я с облегчением замечаю, что у него все под контролем.

– Уверена? – спрашивает Энтони. – По идее, этого придурка не существует, поэтому он точно не может влиять ни на чьи решения.

Я говорю очень тихо, потому что – сама не знаю почему – я хочу, чтобы следующие мои слова услышал только Энтони: