Писатель и поэт Г. П. Данилевский в 1853 году в самом начале своего творческого пути, когда редакция «Пантеона» вернула ему стихи с формулировкой «неинтересные», через некоторое время принес в ту же редакцию довольно-таки длинную поэму «Адвокатство женщины» с сопроводительным письмом следующего содержания:

«Милостивый государь!

Мне всего 16 лет. Я живу в глуши старой деревеньки. Сама себя образовала путем обучения. Я обожаю книги. И мне блеснула мысль показать вам свои опыты в стихах. Над посылаемой вам поэмой я много думала, много трудилась. Я несколько раз переделывала ее. Мой знакомый, один учитель, несколько причастный к литературе и бывавший в Петербурге, рассказал мне, что вы сильно покровительствуете женщинам, пробующим свои силы в литературе. Скажу вам искренно, что это еще больше подвинуло меня отослать вам мое сочинение. Отдаю его на суд ваш. Будьте снисходительны к 16-летней скромной поэтессе.

Уважающая вас, почитательница ваша Евгения Сарафанова.

Ответа мне не надо. Напечатаете – буду в восторге; отвергнете – тихо перестрадаю».

Редакция «Пантеона» расчувствовалась и поместила отрывки «Адвокатства женщины» в одном из номеров с примечанием: «Продолжение обещано».

Через несколько дней в редакцию пришел Данилевский с еще одним письмом:

«Плакала от счастья. Благодарю, благодарю. Напишу много, когда волнение мое уляжется. А пока, если можно, пришлите мне какое-то вознаграждение: я девушка бедная.

Преданная Сарафанова».

Данилевскому был выдан гонорар для пересылки бедной поэтессе.

Обман открылся, точнее, сам мистификатор раскрыл его. Но это было гораздо позже. Поэма «Адвокатство женщины» вошла в собрание сочинений Г. П. Данилевского.

Где граница между мистификацией и плагиатом?

Этот вопрос может возникнуть у читателей знаменитого фолианта «Польский сказочник, или Книга сказок, повестей и народных преданий», который был опубликован в 1853 году, многократно с тех пор переиздавался и до сих пор пользуется в Польше большой популярностью.

Эту книгу написал Антоний Юзеф Глинский, писатель-самоучка, родившийся в крестьянской семье и выбившийся «в люди» благодаря самозабвенной любви к чтению. Он жил в Вильно, зарабатывал переводами (в частности, перевел на польский язык басни Крылова), но главной его страстью был польский фольклор. «Польский сказочник» – четырехтомник польских народных сказок и легенд в литературной обработке Глинского – принес его автору огромный успех и был переведен на многие европейские языки.

Однако въедливые критики вскоре обнаружили, что многие сказки Глинского не имеют к польскому фольклору никакого отношения.

Оказалось, что писатель вдохновлялся не только родным фольклором. Под видом польских сказок Глинский опубликовал в «Польском сказочнике» свои прозаические пересказы баллад Василия Жуковского, большую часть которых, в свою очередь, составляли переводы стихотворений немецких и английских поэтов-романтиков – Шиллера, Саути, Вальтера Скотта. Точно так же Глинский поступил и со сказками Пушкина, например, со «Сказкой о рыбаке и рыбке». А начинается «Польский сказочник» подробным пересказом поэмы «Руслан и Людмила» (разумеется, безо всяких ссылок на оригинал). Правда, произведение Глинского называется по-другому – «Сказка о спящей принцессе, карлике Сила-в-бороде и о голове великана», да и героев зовут иначе: Руслан превратился в рыцаря Добротку, а Людмила – в Пенькнотку (от польского слова «piękno» – «красота»). Зато все остальное – похищение невесты с брачного ложа, злой волшебник с бородой, обладающей магической силой, голова великана в чистом поле, с которой бьется витязь, и другие приключения героев – прямиком со страниц «Руслана и Людмилы» перекочевало в сборник «польских народных сказок».

Конечно, сюжеты, почерпнутые из народного фольклора, не зря называют бродячими, однако копья по поводу уместности столь бесцеремонных заимствований литературоведы ломают до сих пор.

Больше всего польских литературных мистификаций, конечно же, связано с именем Адама Мицкевича. Самая скандальная из них – «отрывок» из знаменитой поэмы Мицкевича «Пан Тадеуш», опубликованный под его именем много лет спустя после смерти классика. Текст назывался «Встреча пана Тадеуша с Телименой в Храме грез и согласие, достигнутое благодаря муравьям» и рассказывал о том, как роковая красавица Телимена в парке случайно уселась на муравейник, а когда муравьи принялись жалить бедняжку, ей на помощь поспешил пан Тадеуш и галантно помог даме очистить чулки и платье от безжалостных насекомых. После чего между Телименой и Тадеушем произошло следующее:

Некоторые писатели и критики «узнали» в этих строчках стиль великого романтика, решив, что Мицкевич написал их для забавы и потому не стал включать в основной текст «Пана Тадеуша». Другие, не желая, чтобы за главным польским национальным поэтом укрепилась слава порнографа, строили предположения относительно подлинного автора скандального текста. Подозрения пали на поэта и драматурга Александра Фредро, и фривольные стихи о Телимене и муравьях были изданы под его именем, тем более, Фредро к тому времени уже отправился в мир иной и не мог ничего опровергнуть. Затем «Встречу» стали приписывать сатирику Владиславу Бухнеру, редактору юмористического журнала «Муха», выходившего в Варшаве в начале ХХ века. Наиболее же вероятным создателем этого игривого апокрифа считается приятель Бухнера, поэт-сатирик Антоний Орловский, творивший под псевдонимом Крогулец (Ястреб) – против него была даже развернута кампания в прессе за очернение светлого имени «поэта-пророка», что было явным перегибом: Мицкевичу, при всей его серьезности, тоже случалось писать весьма фривольные тексты.

Лев Николаевич Толстой, будучи уже известным писателем, в 1858 году прислал редактору газеты «День» И. С. Аксакову рассказ под названием «Сон». Но подписал его женским именем. Письмо, сопровождающее рассказ, было следующего содержания: