– Никого, Сергей Петрович, – плотно сжав губы и энергично замотав головой, ответил Антон-младший, – они мне все одинаково нравятся, и я не хочу, чтобы с ними случилось что-то плохое.

– Вот, правильно. Но может случиться так, что тебя начнут подначивать. Местные девки, они такие ушлые…

– Знаю… Дара и Мара увели Валеру как теленка на веревочке. Но я ведь не Валера…

– А откуда ты знаешь? Ну, про Валеру? – с интересом спросил Петрович.

– А, – пренебрежительно сказал мальчик, – это все знают. Эта Дара просто настоящее трепло. Всем и сразу рассказала все во всех подробностях.

Мужчина покачал головой – только Дара-Мариных подражательниц им сейчас и не хватало. Вопрос, чреватый большими беспорядками. Однако Антоша прав – второго Валеры в их компании не наблюдается, а следовательно, для других девиц данная тактика заполучить себе мужа заранее обречена на провал.

– Да, – сказал он вслух, – ты не Валера, и это хорошо. Постарайся объяснить своим невестам, что их положение в нашем клане сейчас достаточно высоко, и не стоит им рисковать, нарушая мое табу. Оно наложено не потому, что я хотел сделать им плохо, а потому, что не стоит срывать незрелые плоды, как бы этого ни хотелось. От них бывает оскомина и болит живот. То, что мы, вожди, позволяем жить вам всем под одной крышей, есть знак нашего доверия к вам. и не надо им злоупотреблять. Никто не будет заходить к вам ночью и проверять, чем вы там занимаетесь, но и вы должны вести себя соответственно. Ты меня понимаешь?

– Да, Сергей Петрович, я вас понимаю, – сказал Антон-младший и добавил, – если вдруг что-то начнет происходить, то обещаю, что я с вами обязательно посоветуюсь.

– Слова не мальчика, но мужа, Антоша, – сказал учитель, пожимая руку мальчишке, – я на тебя рассчитываю.

То, о чем разговаривала Марина Витальевна с девочками, осталось неизвестным, но пока с этой стороны все было нормально. Умаявшись за день на рыбалке, юная семейка дрыхла без задних ног, а Петрович еще раз задумался о том, что как только уляжется весь этот строительный бум, следует сразу организовывать регулярные школьные занятия. И молодежи будет не до дури, и багаж знаний можно будет передавать.

Эти разговоры происходили два дня назад, а сегодня пришло время переезжать на новое место и всем остальным. «Отважный» был разгружен до балласта, то есть в трюме осталось только кровельное железо и генератор для ГЭС. Все хрупкие и ценные вещи – вроде ноутбуков, оружия и запаса патронов – были заперты в пустой кают-компании. Для уменьшения осадки с корабля были сняты мачты и такелаж – все это отправили на складское хранение. Все равно к месту новой стоянки им предстояло идти под мотором.

Походив напоследок по опустевшему лагерю, осмотрев накрытые тростниковым навесом обеденный стол со скамейками, которые теперь выглядели ненужно и сиротливо, Сергей Петрович с Антоном Игоревичем поднялись на «Отважный», после чего на борт были втянуты сходни. Впередсмотрящими, как в старые добрые времена, встали вооружившиеся шестами Ляля и Лиза. Идти тут было всего ничего – чуть более пятисот метров; правда, путь этот был извилист и изобиловал коварными мелями.

Антон Игоревич запустил мотор – и «Отважный», взбивая за кормой винтом воду, на самом малом ходу двинулся в свой последний в этом году путь. В ближайшее время клану Прогрессоров едва ли будет до морских путешествий. Девушки ощупывали шестами дно, а Петрович по их указаниям направлял свой корабль вверх по течению. Случались моменты, когда под килем были не футы, а буквально сантиметры, но все обошлось.

Минут через сорок «Отважный» мягко ткнулся носом в глинистый берег на месте своей новой стоянки. Тут, в новом лагере, на очаге, сложенном из сырцового кирпича, уже кипел котел, в стороне у кустов маячил такой же, как и в предыдущем лагере, туалет типа «сортир», а точно такой же обеденный стол со скамейками был укрыт точно таким же тростниковым навесом.

Мотор умолк, газогенератор потух, и Андрей Викторович подал буксирный трос. Медленно и с натугой, на первой пониженной, УАЗ сантиметр за сантиметром начал вытягивать корпус «Отважного» из воды. Алюминиевые полозья завизжали по мокрой глине – и вот свершилось. Судно полностью вышло из воды, и теперь стоял на суше на всех трех своих килях-полозьях.

Спустив сходни и спустившись на землю, Петрович в первую очередь обошел свое детище, осматривая его подводную часть. Состояние обшивки было вполне удовлетворительным – доски из лиственницы, как им и положено, прекрасно перенесли морское путешествие; состояние рулевого пера и винта тоже было не вызывало нареканий. За «Отважный» можно было не беспокоиться – следующей весной он снова будет в строю.

Если обедали они еще в старом лагере, то ужинали всей командой уже на новом месте, после чего оставалось только собрать свои палатки, уложить вещи и перебраться на новые квартиры. Кстати, спали теперь Ляля и Фэра с Петровичем по очереди, не устраивая больше такого группен-секса, как в первую ночь. Та из них, что в эту ночь оставалась свободной, устраивалась спать с Илин и детишками. Петрович мужик тоже не двужильный – один раз за ночь для него нормально, а вот два только по праздникам. Фэра, обретя семью и мужчину, успокоилась и понемногу начала расцветать, на ее лице все чаще стала появляться улыбка, а в движениях – грация сытой кошки. Собирая вещи, она из-под прикрытых глаз нет-нет поглядывает на Петровича и облизывает язычком губки. Предвкушает. Сегодня снова будет ее ночь, уже на новом месте.

9 августа 1-го года Миссии. Среда. Пристань Дома на Холме.

Прямо с утра, после завтрака, Антон Игоревич, придя к обжигательной печи, приказал тушить огонь в топке. Процесс обжига закончился, и теперь в течение суток печь вместе с содержимым должна была медленно остывать, как и положено по технологии. Повлиять на этот процесс геолог никак не мог, а потому, оставив своим заместителем Мару (с указанием продолжать месить и лепить, ибо кирпича много не бывает), вернулся в новый лагерь. На этот день у него были свои особые планы.

Мара, каждый раз уходя на работу, оставляла своих малышек на попечение Илин, годовалую дочь которой Марина Витальевна посоветовала уже переводить на прикорм из мясного или рыбного бульона и растертой на мясорубке рисовой каши или картофельного пюре. Сначала маленькая Мули немного капризничала, а потом привыкла есть с ложечки и втянулась. Кстати, первое произнесенное ею русское слово было именно «каська». Так что для Верочки и Любаши, как окрестили Мариных дочек в клане Прогрессоров, молока у Илин вполне хватало, к тому же в обед и вечером их прикладывала к груди уже родная мать.