Но и это не было главной проблемой, ведь при желании котел можно было использовать ночью, когда все спят. Но для того, чтобы груженая волокуша прошла по просеке, с нее необходимо было выкорчевать все пни до единого (по крайней мере, те, что лежали прямо на колее), на что сейчас не было ни времени, ни сил. И если еще была возможность проехать туда на УАЗе, маневрируя между редкими десяти-пятнадцати сантиметровыми пеньками, то волокуша среди них застрянет сразу и навсегда.

Другим вариантом было превратить УАЗ в бортовой пикап на полторы-две тонны груза. Пиломатериала для этого хоть отбавляй. Посоветовавшись с коллегой, который сказал, что не возражает, Петрович решил так и поступить (тем, кто не поверит, что УАЗ может потянуть две тонны груза, Автор может сказать, что в молодости лично видел «ушастый» запорожец 966-й модели с тридцатисильным двигателем, груженый двумя тоннами картошки. А у УАЗа, даже после перевода на газогенераторное топливо, мотор выдает пятьдесят лошадей, да и трансмиссия с ходовой у него куда солиднее, чем у «Запорожца»).

На вершине холма, где позже встанет Большой Дом, Сергей Петрович к этому времени уже сделал разбивку на местности, и бригада Андрея Викторовича начала расчистку площадки и рытье котлована. Тонкий слой почвы женщины сняли и свалили в одну большую кучу, после чего принялись за корчевание немногочисленных пней. Песок под слоем грунта на поляне был мелкий, чуть влажный и почти без посторонних включений, и за счет этого котлована планировалось покрыть все потребности в этом виде строительного сырья. Тем важнее был теперь новый бортовой кузов для УАЗа.

Вечером, когда уже собирались на ужин, одна из девушек бывшего клана Лани с изумлением посмотрела сначала на свои покрасневшие руки с темными каемками цементного раствора под ногтями, потом на ровные ряды кирпичей, опоясывающие будущее здание по периметру. Была в этой безыскусной строгости форм какая-то особая красота.

– Это великий колдовство, – раздувая ноздри, с придыханием сказала она Петровичу. – Мы все стать шаман?

– Это только начало, Кара, – многозначительно сказал тот, обратив внимание на то, как внимательно слушают их разговор другие девушки, – чем больше ты узнаешь разного мастерства, тем ближе ты приближаешься к состоянию шамана. А хороший шаман тем временем должен идти дальше – открывать для своих людей новые горизонты, создавая новое мастерство.

– Я запомнить твой слово, – торжественно сказала Кара, воздевая кверху кулак, – он радовать меня, как вкусный еда радовать мой живот. Ты сказать слово, мы делать, получиться хорошо. Ты говорить дальше.

11 августа 1-го года Миссии. Пятница. Пристань Дома на Холме.

Придя с завтрака, подчиненные Сергею Петровичу полуафриканки сняли с ног свои драгоценные сабо и с уханьем и повизгиванием по щиколотку залезли смуглыми ногами в замоченную с вечера глину и песок, после чего стали топтаться в этой смеси, взбивая ее до сметанообразного состояния. Это было веселое занятие. Девицы толкались и подшучивали друг над другом, то и дело издавая дружный громкий хохот. Тем временем Лизина бригада с помощью Андрея Викторовича и УАЗа начала подвозить на стройку сырцовый кирпич, а Петрович начал готовиться к очередной модернизации сего транспортного средства.

Всю пятницу девчонки клали на глину сырцовый кирпич, поднимая стены цеха, намереваясь потом перейти к боковым стенам казармы. Когда высота стен приблизилась к полутора метрам, Петровичу с Валерой пришлось отвлекаться от всех прочих дел и изготавливать для лялиной команды кирпичеукладчиц шесть полутораметровых строительных козел. Уходя на обед или ужин, они оборачивались и, глядя на свою работу, восхищенно цокали языками. Конечно, сырцовая кладка по деревянному каркасу, еще без штукатурки и побелки – это не самая вершина строительного искусства, но для данных условий это были самые настоящие высокие технологии, вызывающие у местных трепет и преклонение.

Попутно пришлось решать вопрос окон и дверей. И вот ведь условия задачи – делать все надо без единого гвоздя и без единой металлической петли или шпингалета, запас которых строго рассчитан только на Большой Дом. Когда еще у Антона Игоревича дойдут руки дать им свой собственный металл? Пара широких двухстворчатых полутораметровых дверей требовалась для той половины цеха, где стояла пилорама, и шесть штук узких, шириной по семьдесят сантиметров, были необходимы по одной в генераторную и складской закуток, и четыре штуки в казарму.

Двери Сергей Петрович сделал поворотными на дубовых штифтах, которые выточил на токарном станке по дереву. На одну зиму, если придется пережить ее здесь, сойдет – а там будет видно. От открывающихся окон-форточек, затянутых пленкой, пришлось пока отказаться, и вместо них в самом верху боковой стены появились вентиляционные отдушины, в случае необходимости перекрываемые сдвижными деревянными ставнями, которые регулировали поток воздуха. Вообще, вопросы подобного рода – как в первобытных условиях с ограниченными ресурсами и временем сделать то или это – появлялись регулярно и, будучи решенными, исчезали только для того, чтобы уступить место следующим.

Например, после благополучного разрешения оконно-дверной проблемы встал вопрос кровли для казармы и других строений. Когда еще геолог выдаст им черепицу; первые дожди могут и не дождаться этого момента. Вечером, вытащив на свет божий свой ноутбук, учитель начал перекапывать свои архивы. Довольно быстро подходящий вариант был найден. Поперечная тесовая кровля в один слой с нащельниками, которую можно изготавливать и из сосновой доски – а уж ее у них навалом. При этом лаги, уже подготовленные под черепицу, сгодятся и для этого типа кровли. Можно давать отбой Антону Игоревичу по поводу черепицы. Уже завтра утром Валера получит ценные указания по отбору подходящего пиломатериала, среди которого не должно быть досок, включающих в себя мягкую сердцевинную часть ствола.

Местными женщинами все эти мучительные размышления вождя оставались незамеченными. Им он казался великим и могучим колдуном, знающим ответы на все вопросы и умеющим с помощью духа молнии превращать косное и бесполезное дерево в такие нужные и удобные вещи. Правда, те женщины, что работали на кирпиче, утверждали, что их шеф Антон Игоревич ничуть не хуже. Он берет мягкую и бесполезную глину, мнет ее с водой, отбивает в форму, а потом дух огня превращает ее в звонкий, ровный и красивый камень. Что ж, у каждого свои кумиры. Но и те, и другие были бесконечно горды, что такое великое колдовство совершается при их непосредственном участии, и считали, что в каждой изготовленной вещи, каждой доске и кирпиче останется и частица их души.

12 августа 1-го года Миссии. Суббота. Пристань Дома на Холме.

Трудовые будни продолжились в том же ударном темпе. Пока полуафриканки во главе с Алохэ-Анной вдохновенно топтали глиняный раствор для кладки, Сергей Петрович с Валерой сортировали пиломатериал. Годный направо, негодный налево. Потом юноша предложил бросить это неблагодарное занятие и подготовить пиломатериал для кровли по отдельной технологии, а то, что они уже успели отобрать, пустить на изготовление дверей.

– Смотрите, Сергей Петрович, – сказал он, – доски у нас нарезаны по шесть с половиной метров, а на кровлю надо примерно по четыре – а значит, даже от вполне пригодных досок, которых значительно меньше трети, у нас будет слишком много ненужных обрезков. Правильно?

– Правильно, Валера, – поощряющее сказал учитель; он любил, когда его ученики думают, а не просто отбывают номер, – и что из этого следует?

– А следует то, – ответил юноша, – что заготовки нужной длины под кровельные доски нужно сразу отрезать от комлевой части бревен и до первого сучка – а бревен у нас, слава Андрею Викторовичу, вполне достаточно.

Присев на корточки, парень чертилкой начал рисовать на утоптанном полу примитивную схему.