– Как прикажете! – еще раз поклонился хозяин. – Только… – он замялся.

– Что? – нахмурилась гостья.

– Лучшую комнату генерал занял. Часом ранее изволили прибыть.

– Что за генерал? – осведомилась женщина.

– Действительный статский советник Виллие. Так они отрекомендовались.

– Яков Васильевич? – улыбнулась гостья. – Что он здесь делает? В действующей армии должен быть. Ты вот что. Поди к нему и спроси: не соизволит ли он уступить комнату фрейлине ее императорского величества, графине Орловой-Чесменской[31]. Она устала дорогой и хочет отдохнуть. Я за то буду ему благодарна.

– Сей минут! – выпалил хозяин и убежал.

Лакей тем временем вытащил из подкатившего следом экипажа стул с обитым багряным шелком сиденьем и поднес его хозяйке. Графиня села и обмахнула лицо веером. Душно. Погоды в этом году стоят жаркие, душно даже вечерами, хотя на дворе уже осень. В дормезе графиня обливалась потом, вот и сейчас влажная рубашка прилипла к телу, от чего ей было некомфортно. Скорей бы облиться водой и лечь на прохладные простыни…

Распахнулась дверь постоялого двора, но на крыльце появился не хозяин, а мужчина средних лет в мундире статского советника. Подойдя к графине, он склонился в поклоне.

– Здравствуйте, Анна Алексеевна! Рад вас видеть.

– И я рада, Яков Васильевич! – улыбнулась графиня, протягивая руку в лайковой перчатке. Вилие, а это был он, склонившись, коснулся губами узкого запястья.

– Мне сказали, что вам нужно отдохнуть с дороги, – продолжил статский советник, отступив на шаг. – Счастлив уступить вам свою комнату. Она очень покойная. Окна выходят на задний двор, проезжающих не видно и не слышно.

– Благодарю! – кивнула Анна и поинтересовалась из вежливости: – А как же вы? Я вас не стеснила?

– Не беспокойтесь! – махнул рукой Вилие. – Мне уступил комнату мой спутник, подпоручик Руцкий. Мы с ним следуем по именному повелению в Петербург. Его комната хоть и маленькая, но мне довольно. Я военный лекарь, с начала кампании в действующей армии. Доводилось и под открытым небом ночевать.

– А вашему спутнику?

– Ему – тем более. Он боевой офицер. Хотя в прошлом лекарь, причем, очень хороший, однако решительно поменял Эскулапа на Марса[32], - Вилие вздохнул. – Не тревожьтесь за Платона Сергеевича. Он даже обрадовался. Сказал, что с удовольствуем заночует на сеновале – там не так душно.

– Что ж, – сказала Анна, вставая. – Проводите меня до комнаты, Яков Васильевич…

Спустя час, вымытая в лохани верной Катюшей, облаченная в свежую рубашку и шелковый халат, графиня сидела за столом в своей комнате и ела томленную на пару речную рыбу. Кушанье приготовил личный повар, француз Жюль, который воспользовался кухней постоялого двора. Рыба тоже местная, а вот руку к ней приложил мастер. Налим в сливочном соусе, а подали именно его, совсем не пах тиной и рекой, наоборот, благоухал свежим маслом и специями. Белое, упругое мясо рыбы таяло во рту. Его вкус оттенял благородный букет шабли урожая 1808 года. Свежий, ароматный хлеб, легкий салат из овощей – и ничего более. Повинуясь советам своего духовника, Анна старалась быть скромной в еде и питье. Вот и сейчас, в постный день, единственное, что себе позволила, так это бокал вина. Без него приготовленная Жюлем рыба теряла вкус. Ничего, не велик грех, перед сном отмолит…

Напротив нее верная Катюша, тоже в рубашке и халате, энергично расправлялась со своей порцией. Помыв и переодев хозяйку, она воспользовалась оставшейся горячей водой и тоже сменила одежду. Ничего дурного в том, что служанка ест с ней за одним столом, Анна не видела. Во-первых, никто не видит. Во-вторых, Катя не просто служанка, а, считай, конфидентка. Происхождением из дворовых, она росла вместе с юной хозяйкой, активно участвуя в ее проказах и забавах. Их даже учили вместе. Так захотела Анна, и отец, горячо любивший единственную дочь, не стал возражать. Успехами Катя не блистала, но научилась вполне сносно объясняться на французском, немецком и итальянском. За границей, куда Алексей Орлов-Чесменский уехал вместе с дочерью после смерти Екатерины II, это помогало в общении с местными. Графине, пусть даже юной, не престало говорить с простолюдинами. После смерти отца по его духовной Катя получила волю, как и вся дворня графа. Анна предложила ей богатое приданое и замужество по собственному выбору, но Катя решительно отказалась.

– Не гоните, ваше сиятельство! – взрыдала, пав на колени. – Куда мне без вас? Вы единственное, что у меня есть, самое дорогое и любимое. Дозвольте остаться!