Сборы заняли несколько минут.

Взглянув на себя в зеркало напоследок, Чжи Мон пригладил уложенные назад короткие волосы и расстегнул верхнюю пуговицу ворота серой льняной рубашки, который вдруг начал его душить, хотя рубашка была даже чуть великовата. Он так привык к просторным ханбокам Корё из натуральных тканей, что никак не мог заново приспособиться к облегающей одежде современности, особенно к обилию пуговиц и молниям. А! Ещё к джинсам, будь они неладны.

Поначалу ему до ужаса хотелось метнуться на пару столетий назад и оторвать руки Джадсону{?}[Джадсон – Уиткомб Лео Джадсон (1843–1909), американский инженер-изобретатель, создавший застёжку-молнию.], особенно когда застёжка на джинсах или куртке не поддавалась, а борода то и дело попадала в молнию. Потом Чжи Мон приноровился, руки вспомнили привычные движения, но бороду с усами он всё-таки решил сбрить от греха подальше. Украсило его это или нет, он пока ещё не определился.

Сдёрнув с крючка в коридоре спортивную сумку, он зачем-то вернулся к зеркалу и машинально прихватил с полки, заваленной всякой ерундой, синий носовой платок в белый горошек и очки без диоптрий. Эти очки были дурацкой круглой формы, но, несмотря на модную цветную оправу, придавали Чжи Мону солидность и даже какую-то академичность, которая ему сегодня была более чем необходима.

Дверной замок щёлкнул с дружелюбным металлическим звуком, по которому, в отличие от истерики будильника, Чжи Мон как-то странно скучал. Вот так всегда. Возвращаясь из миссии, он ещё долго барахтался где-то между, тоскуя по одним вещам и радуясь, что оставил другие. Это было как-то… Как-то очень по-человечески, что ли.

Он ещё немного постоял у двери, теребя в руках ключи от машины.

Ну всё. Дольше медлить нельзя.

Созревшее яблоко, чьи восковые бока румянцем проступали сквозь тонкое кружево инея, качнулось на ветке в последний раз и упало в его раскрытую ладонь. Чжи Мон ощутил его так явно, что с недоумением взглянул на руку, а потом решительно толкнул дверь, выходя из квартиры.