Не было одного – сомнений.

«Ты должен нам, слышишь?» – напомнил ему суровый тихий голос, и Чжи Мон кивнул, соглашаясь.

Он до сих пор не мог прийти в себя с того самого момента, когда осознал, какой непостижимой силы может быть любовь, когда коснулся её и обжёгся, да так сильно, что душу до сих пор саднило.

Истинная любовь способна идти наперекор воле Небес, но она же и требует жертв. Всегда, во все времена, в каждом из миров. А любовь настолько великой силы требует великих жертв. Это немыслимая боль, потери и смерть, через которые пришлось пройти Ван Со и Хэ Су. И во многом по его, Чжи Мона, вине.

Алые сердца Корё, лунные влюблённые, они и в самом деле были как Солнце и Луна, которые пересекаются в затмении на короткий миг, но не могут быть вместе. И всё же он им завидовал. Святые Небеса, как же он завидовал! И отдал бы многое за возможность почувствовать такую любовь, что наполняет своим светом все измерения, что расцветает вопреки воле Небес и пытается противостоять Судьбе.

Но поскольку ему не дано было ощутить подобное, он сделает единственное, что от него зависит.

Решение Чжи Мона сформировалось окончательно в тот момент, когда он отпустил руку Кванджона, там, в далёком девятьсот семьдесят пятом. Когда убедился в том, что император не оставил мысли найти Хэ Су и будет скитаться по мирам, пока не отыщет её или не превратится в звёздную пыль.

Но ему нужно было помочь.

И Чжи Мон пообещал.

Что он там когда-то говорил Ван Со об отсутствии выбора? Его очередная ложь. Выбор есть всегда, однако зачастую он скрыт от слабых человеческих душ, ведь Небеса тем самым облегчают людям существование, проявляя милосердие, которое смертные принимают за диктат. Или судьбу, что по сути одно и то же.

И у него был выбор. У вечного сверхсущества в телесной оболочке, призванного служить Небесам, отнимая этот выбор у людей, принуждая их слепо верить в неизбежность и неотвратимость предначертанного.

Жалкая роль. Ведь грош цена бессмертию, если на обочине твоего бесконечного пути остаются растерзанные жизни твоих любимых и близких людей. Каков смысл твоего нетленного существования, если за тобой повсюду, куда бы ты ни направлялся, следуют призраки тех, кто был тебе дорог, но мимо кого ты прошёл, повинуясь не зову сердца, но велению свыше?

А сердце всё помнит. И истекает кровью.

Вот тогда и приходит в голову мысль о выборе. Другое дело, что нужно ясно понимать: выбор – это товар. И за него, как за пачку чая в супермаркете, придётся заплатить.

Но Чжи Мон больше не сомневался. Он попробует, чего бы это ему ни стоило. Хотя он и так уже заплатил непомерную цену за возможность помочь Ван Со и Хэ Су встретиться. Такую цену, которую мог осмыслить разве что проводник.

Осмыслить – и ужаснуться.

Он должен был помочь Ван Со. Должен. Чтобы искупить свою вину перед ним.

Слишком долго колебались весы. Последние предсмертные слова императора: «Помоги мне…» стали тем самым пёрышком, что, упав на чашу весов, окончательно определило выбор Чжи Мона.

Будильник, погребённый под пижамой в соседней комнате, обиженно хрюкнул и залился омерзительным звоном, который был призван поднять и мёртвого.

Чжи Мон вздрогнул и, немного помедлив, поднялся со стула.