Признаюсь: когда я познакомился с С.К., меня привлекли не столько «детективные» обстоятельства его появления на свет и последующего спасения, сколько ситуация выбора: это и была главная реальность, в которой С.К. жил долгие годы. Вот с чем, прежде всего, были связаны его метания, двойственность, своеобразная «текучесть» сознания.

Если воспользоваться термином иудаизма, С.К. был типичным «украденным ребенком» – воспитывался и рос в отрыве от национальных традиций. Его душа требовала «возвращения». И оно произошло – тем летом девяностого, когда вся Литва тоже совершала свой выбор. Ну а остальное – было ли таким уж трудным?

– Первое время в Израиле, – рассказывал С.К., – я сам себе казался Мартином Иденом: работал по двое суток, спал один раз в три дня. Целый год вкалывал на стройке. Когда получил разрешение заняться врачебной практикой, нисколько не сомневался: не стоит искать место в госпиталях Иерусалима или Тель-Авива. Лучше сразу отправиться в глубинку. Так я попал в Тверию. Конечно, моя жизнь и сейчас остается тяжелой (врач реанимационного отделения, изматывающие дежурства, экстремальные ситуации, по-прежнему – «вгрызание» в иврит). Но все это гораздо легче, чем лабиринт сомнений. И главное: трудности не затмили то, ради чего я приехал в Израиль. Здесь уже отслужили в армии два моих сына. И растут внуки, для которых Израиль – родина.

…Я многое понял в жизни С.К., когда получил от него по почте тоненькую, изящно изданную книгу – «Белые птицы».

Сразу бросилось в глаза имя автора на обложке: Сергей Корабликов-Коварский. («Это было очень важно для меня – наконец-то присоединить фамилию мамы к своей. Это был еще один шаг…»)

Он всегда писал стихи в трудные, «переломные», по выражению самого С.К., моменты жизни.

В стихах он мог, например, мысленно обратиться к отцу:

Здесь, в стихах, написанных еще в 1970-м, не таяли воспоминания:

Здесь (уже в 2005-м) автор подводил самые первые итоги пути:

Осмысляя судьбу своих уничтоженных предков, литваков, автор пытался понять: может быть, совсем не случайно то, что ему – подобно библейскому персонажу – было даровано чудесное спасение?

Стихотворный сборник С.К. был одновременно его семейным альбомом: редкий портрет отца, множество фотографий мамы, ее родственников и друзей… И, конечно, смотрели на нас «святые лица»: Фетиния и Евдокия Корабликовы. («В Литве их посмертно наградили крестом «За спасение погибающих», в Израиле удостоили звания “Праведник среди народов мира”».)

Отрываясь от чтения стихов С.К., я долго вглядывался и в другие иллюстрации, помещенные в книге, – фотографии улочек, дворов бывшего гетто.

…Я пришел сюда июльской ночью, после нашей беседы с С.К.

К моему удивлению, в нескольких окнах того самого дома горел свет.

Почему меня вдруг охватила тревога? Я задумался, вспомнил разговор с С.К. и спросил себя: неужели это страх перед будущим?

Я снова стал смотреть на освещенные окна. Казалось: они что-то помнят, знают. И – спорят со мной.