Тринни проснулась счастливой. Поводов для счастья было огромное количество.

Во-первых, Ричард.

Во-вторых, Ричард.

И в-третьих, тоже Ричард.

А еще сегодня воскресенье – единственный выходной в неделю, который она проведет… правильно, с Ричардом.

К тому же Ая куда-то умотала по важным историческим делам, и не придется  объяснять подруге, отчего у Тринни такое счастливое лицо, будто она выиграла миллиард на раздаче от корпорации.

Она, напевая, подскочила с кровати. Так же напевая, приняла душ. Довольная улыбка ни в какую не желала сходить с ее лица и мешала наносить макияж. Сердце стучало радостно.

Она прошла на кухню и поняла, что позавтракать не сможет. Вот просто не впихнет в себя ни кусочка. Ее организм настолько переполнен счастьем, что может продержаться без еды, воды и, возможно, даже без воздуха – на одном только невероятном чувстве: ее любят.

В это невозможно поверить. Что должно совпасть, какие звезды сойтись и выстроиться в ряд, чтобы случилось невероятное: двое, выбирая из миллиардов людей на Земле, выбрали друг дуга. И никому из них не пришлось идти на компромисс, уговаривать себя: да, это конечно не то, о чем я бы мечтала, но он очень неплох… И у него стабильная работа, а в наше время это немаловажно!

Нет, не пришлось.

Они оба рухнули в любовь – словно прыгнули с вышки, словно вскочили в нее с разбега, не раздумывая…

Скайп зазвонил, и впервые этот жуткий звук показался Тринни волшебной музыкой, потому что звонил Ричард.

– Привет! Я тебя жду. – Его голос вовсе не излучал того безусловного счастья, что переполняло сейчас Тринни.

Впрочем, уже не переполняло.

– Что-то случилось? – выдавила она.

– Ничего серьезного. Но да, случилось. Приезжай, поговорим.

Наверное, этого и следовало ожидать. Кто он и кто она? Поддался порыву, а теперь пожалел. Но бросить ее по скайпу не позволяет воспитание.

– Почему ты замолчала? Что с твоим лицом? – голограмма Ричарда сделала шаг навстречу, но, разумеется, осталась стоять на том же месте. – Что бы ты там сейчас ни думала, немедленно прекрати. Бегом собирайся и ко мне.

И он улыбнулся своей знаменитой улыбкой, от которой всему миру хотелось верить в то, что все будет хорошо. И если это действовало на огромный мир, то как могло не действовать на одну маленькую Тринни?