– Приехали, – снова тихий вкрадчивый голос, на этот раз – водителя.

– Спасибо, Ганс. Не провожай меня, я сама.

Оставив плед в машине, она вошла в широкий отделанный розовым мрамором холл, затем в лифт. Нажала на кнопку тридцать пять, поправила прическу перед зеркалом. Двери бесшумно разъехались, Даяна глубоко вздохнула – главное не плакать! – и шагнула из кабины, оказавшись в одном из двадцати самых дорогих пентхаусов мира.

Человек, к которому она летела среди ночи, дремал в массивном уютном кресле. Она взглянула на него, и сердце зашлось от острой жалости: за те несколько дней, что они не виделись, он сильно сдал. Еще глубже запали глаза, еще жестче обозначились морщины, и кажется, даже волосы стали еще белее.

– Я приехала, Виктор. – Она поймала себя на том, что говорит так же тихо и осторожно, как обслуживающий персонал только что разговаривал с ней.

– Здравствуй, девочка, – он накрыл ее руку своей и слабо пожал. – Ты все хорошеешь.

– Самому сильному человеку в мире положена самая красивая жена. Стараюсь соответствовать.

– Ну не начинай. Ты же знаешь, другого выхода не было.

– Я и не начинаю. Просто пыталась пошутить. Что говорят врачи?

Он усмехнулся:

– Что даже всех денег мира не хватит, чтобы поддержать жизнь в этом теле.

– Сколько у нас есть времени?

– Месяц. От силы два. И уже два дня «номер первый» вообще не был в вирте.

– Возникли кое-какие непредвиденные обстоятельства, – вздохнула Даяна, – но я этим займусь завтра же.

– Какие результаты у остальных? – старик устало прикрыл глаза. – Мы не в той ситуации, когда можно складывать все яйца в одну корзину.

– Очень слабо. Практически никак. «Номер первый» неуправляема, непредсказуема, с ней невозможно договориться, но она показывает поразительные результаты. Так что, хочешь ты того или нет, все твои яйца именно в этой корзине.

В комнату вошла женщина средних лет в белом халате. В руках – целый набор приспособлений для инъекций. Сколько же лекарств ему вливают! Даяне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не расплакаться.

– Подожди меня в гостиной, – сказал старик. – Сейчас меня подремонтируют, и мы все обсудим.

Она мягко коснулась губами его лба и вышла.