Печка звякнула. Есть Тринни уже не хотелось. Хотелось уйти отсюда и как можно скорее. Ричард заметил перемену.

– Что, я вам уже не так нравлюсь? Вместо очаровательного рубахи-парня, добряка и умницы, вы обнаружили мрачного типа, который говорит неприятные вещи?

Он улыбался. Он рвал ей сердце на части и был совершенно спокоен…

Ей хотелось выкрикнуть: да, не нравишься! Но она почему-то промолчала.

– Это и есть реальная жизнь. Люди так себя ведут. Поэтому их тяжело любить. Они норовят не оправдать твои ожидания. Куда проще управляемые вирты. Разыгрывай с ними любую игру – и живи в плену своих иллюзий.

– Разве это плохо? – тихо спросила она.

– Может, и неплохо. Но без меня.

И в следующий момент Тринни сделала то, чего делать не собиралась, и чего не сделала бы никогда, будь она в своем уме.

Она сделала шаг, потом еще один и оказалась напротив Ричарда. Близко. Слишком близко, неприлично близко. И все-таки недостаточно… Животе сводило от сладкого ужаса, сердце колотилось как у воробья. Она встала на цыпочки и прижалась губами к его губам. И замерла.

Что он сделает? Оттолкнет? Рассмеется?

Она совершенно беззащитна перед его решением… Это же невыносимо! Что-то внутри разрывалось от смеси странной тягучей боли и надежды. Неужели такого можно хотеть?

Мгновение, которое длилось мучительно долго, – и его губы дрогнули в ответ, поддаваясь. А ей стало мало воздуха. Словно легкие наполнились счастьем – и теперь она задыхается…

И что дальше? Она растерялась, вдруг поняв, что весь ее прошлый опыт ничего не значил здесь и сейчас. Всё, что было до сих пор, – было не по-настоящему.

Прерывистый вдох. Его дыхание – свежая горечь мяты. От него темнеет в глазах, пол уходит из-под ног. Сильные теплые руки смыкаются на ее спине – и только поэтому она не падает.

Он снова едва касается ее губ. Мягко и тепло. И еще раз, и еще. Словно пробует на вкус, изучая, дразня…

 Черт возьми! Что она делает?

Да что бы ни делала – она намерена продолжать. Теперь уже она касается языком его губ – и снова замирает. Вдруг ему это неприятно, как ей тогда…

Но нет… Он словно ждал чего-то такого. Разом прижал ее к себе так сильно, что стало трудно дышать… Поцеловал. По-настоящему…  Жадно, глубоко, сминая ртом ее губы. И ей это нравилось! Нравился и жар, и влажность этого поцелуя.

Как бы она хотела записать его, сохранить, чтобы потом повторять раз за разом! И в то же время она понимала: все ее чувства обострены до предела именно потому, что этот миг – уникален.

Они нескоро оторвались друг от друга, чтобы перевести дыхание.