И ведь ни с кем о том, что случилось, не поговоришь, ни с кем не поделишься. Ая не должна узнать о ее вылазке в высший свет, а Лейн… Рассказать ему, что она, как последняя натуралка, сама стала приставать к Ричарду? Вряд ли он сможет по достоинству оценить такую откровенность.

И все-таки оставаться одной было совершенно невыносимо. А главное – не нужно.

Что там говорил Ричард о виртах?

Разыгрывай с ними любую игру – и живи в плену своих иллюзий.

Он чертовски прав!

Тринни направилась в вирткомнату и запустила подаренный диск. Она оказалась в уже знакомой спальне, терпеливо дождалась, пока из-под одеяла появится брюнет, и безапелляционно заявила:

– Сегодня просто спим. Без глупостей.

Тот молча принял правила игры, позволил ей себя обнять и затих. Она прижалась к его горячему телу, устроилась поудобней. Почему-то в его объятиях ей стало спокойнее.

Уютно и просто. И надежно. И безопасно.

Тут ее никто не ранит, никто не разобьет ей сердце.

Она уже была готова уснуть, когда одеяло снова зашевелилось. Черт! Совсем забыла, в кровати же еще и блондин!

Тринни почему-то всё еще на него злилась. Злиться на вирта! Наверное, в мире есть занятия глупее, но она о таких не слышала. Самой смешно.

И все равно, когда Тринни заговорила с ним, в ее голосе был металл:

– Значит так. У нас сегодня в программе уютные обнимашки и здоровый сон. Если тебя это устраивает, так и быть, можешь присоединяться. А если нет, закапывайся обратно и не мешай!

Блондин улыбнулся, переместился поближе и осторожно улегся рядом. Засыпая, Тринни чувствовала, как его рука мягко перебирает ее волосы. Не так уж и плохо.