Подойдя поближе, Иван увидел, что карты подписаны именами известных людей и разделены на несколько групп. В одной из групп карты разложены вокруг червового короля с подписью «Петр II». Рядом с ним крестовый туз под именем «Остерман» и несколько карт от валета и ниже с подписями: «Долгоруков А.Г.», «Долгоруков В.Л.», «Левенвольде», «Миних». В другой группе в центре лежал пиковый король с подписью «Меншиков», рядом несколько карт с подписями «Волков М.Я», «Волков А.Я.», «Пашков» и парочка дам — «Мария» и «Арсеньева». Была отдельная кучка вокруг крестового короля под именем «Голицын Д.М.», вокруг двух тузов под именем «Головкин» и «Апраксин» и вокруг пиковой дамы «Екатерина Ивановна». К краю стола была небрежно сдвинута небольшая стопка «битых» карт во главе с крестовой дамой «Анной Петровной». Половина колоды ещё не была подписана и лежала нетронутой.
— Интересный расклад, Петя. А какие правила?
— Черт его знает, прости Господи! Вроде бы червовый король самая сильная карта, но боится объединенных ударов других королей и тузов.
— Да уж, непростая головоломка. А где моя карта?
— Выбирай любую из оставшихся.
Выше восьмерки ничего больше не было. Подписав червовую карту «Ваня», Долгоруков звучным шлепком, похожим на пощёчину, кинул её на пикового короля Меншикова.
— А у нас козырь есть!
Петя засмеялся, Ваня заржал тоже. На шум появились Никита Трубецкой и Федя Лопухин. Разобравшись в причинах смеха, подписали под себя семерки и подкинули в пасьянс. Причем Никита передвинул стопку Головкина в центр поближе к червовому королю со словами, что он и его тесть всегда поддержат Петра Алексеевича. Федя же догадался подкинуть свою карту на пиковую даму герцогини мекленбургской, что вызвало новый взрыв смеха.
— Да она же страшна как лошадь, Федя!
— Жены Веры ему мало уже, кобелю, Катьку нагнуть собирается!
Как водится, хорошо начавшийся вечер грех было прерывать. Тем более, что Государь впервые за много месяцев решил расслабиться, даже не отказался выпить новомодного игристого вина из французской Шампани. Произнеся загадочную фразу «Ну здравствуй, дом Периньон!», Петр Алексеевич лихо выпил бокал до дна. Бутылка быстро закончилась и вся компания отправилась на поиски спиртного в ближайший трактир. Комната на некоторое время опустела. Затем молчаливые слуги начали приводить её в порядок, не осмеливаясь трогать бумаги и карты на столе. Когда в кабинет забрел кутающийся в халат хозяин дома, слуги поклонившись, шмыгнули прочь. Не обращая на лакеев внимания, Меншиков подошёл к столу и долго внимательно разглядывал разложенный пасьянс. Отодвинул карты Трубецкого и Долгорукова и обнаружил под ними своё имя. Потом поднял червового короля.
— Король значит? А может самозванец?
Бросив карту обратно, Меншиков, сутулясь, покинул кабинет императора. Добравшись до своих покоев, тяжело опустился в кресло. Секретарь Яков Веселовский подал чашку горячего кофе и почтительно замер, дожидаясь распоряжений.
— Позови, Яша, ко мне дочку.
— Которую из них, Александр Данилович?
— Старшую, Марию.
Оставшись наедине, Меншиков задумался. Последние месяцы дались ему тяжело. Иногда ему казалось, что забравшись на вершину власти, он попал под влияние страшных бурь и ветров, которые норовят унести в пропасть любого из тех, кто находится на такой высоте. Каждый день ожидать удара и наносить удары самому. Нет друзей, есть только возможные враги. Например, Петр Толстой, один из умнейших сподвижников Петра I, но он был замаран в истории с гибелью царевича Алексея больше других. Поэтому естественно противился восхождению на трон сына погубленного им царевича. Может быть, стоило тогда вместе с ним поддержать Анну Петровну. С нею было бы проще ладить, чем с нынешним императором. Но у нее был муж, хитрый голштинец, без мыла залезший в ближайшие родственники императора. И выбор был сделан в пользу скромного мальчика — великого князя. Выбор был правильным, но через какое-то время начались странности в поведении новоявленного императора, непонятные оговорки и речи, даже пророчества. Петр Алексеевич изменился неузнаваемо. Кто-то расчётливый, опасный, умный и совершенно чуждый поселился в теле одиннадцатилетнего мальчика. В какой-то момент Меншиков уверился, что это не Петр Алексеевич, а совершенно другой человек очень на него похожий. Когда и как произошла подмена, Меншиков не знал. Признав, что на троне империи сидит самозванец Светлейший князь долго не мог определиться, как он должен поступить. Приглядывался к действиям мальчишки, собирал слухи о том, что он говорит. Картина складывалась непонятная. Император-самозванец казалось интенсивно занимался двумя вещами — общался со множеством людей и постоянно писал какие-то бумаги. Не составило труда подглядеть в эти бумаги, но разобраться в многочисленных сокращениях было практически невозможно. Похоже, самозванец догадывался, что его бумаги могут подглядеть и делал текст понятным только для себя одного.
Размышления Меншикова прервало появление дочери.
— Здравствуйте, папенька. Как ваше здоровье?
— На поправку иду, Мария. Присаживайся и расскажи мне, какие у тебя отношения с Петром Алексеевичем?