– Да, – кивнул эльф, в голосе его тревога мешалась с печалью. – Передай моему брату, его спасительницы больше нет. Что-то происходит, Эрсель, что-то надвигается. Я чувствую это, и от предчувствий у меня кровь стынет в жилах. Экталана говорит: время эльфов ушло. Я готов к этому – просто уйти, всем и сразу, потому что уйти всё равно придётся. Что-то страшное близится, Эрсель, что-то страшное и неизбежное… И эта неотвратимость вселяет ещё больший ужас.

– Не стоит об этом сейчас! Я останусь на пару дней, и мы поговорим. Потом поеду в Мангар, – прервала его речь Мара. И добавила поспешно: – Но, где же Экталана?

– Уже на пороге, – молвил эльфийский князь, словно прислушавшись к чему-то.

– Пойду встречу мою милую девочку, – Мара Джалина вскочила и исчезла из зала быстрее ветра, только ослепительно синяя юбка мелькнула, как морская волна.

Литей сразу почувствовал себя неловко. Великий князь сверлил его холодным пристальным взглядом ясных серых глаз и улыбался слегка насмешливо.

– Сколько тебе лет, мальчик? – неожиданно спросил он.

– Двадцать, – ответил Литей, вздрогнув от его голоса, и добавил сконфуженно, ибо ему казалось, что эльф знает о нём всё, – почти…

– Значит, ты знаешь Мару двадцать лет… Ну, а помнишь из них… лет шестнадцать-семнадцать. Так? – продолжал эльф свои размышления.

– Так, господин, – подтвердил Литей, не понимая, к чему тот клонит.

– Ты любишь свою госпожу? – спросил Эктавиан.

– Конечно! – пылко воскликнул Дарген. – Я люблю свою госпожу! Она мне как родная мать. Я за неё жизнь отдам! Она лучше всех!

– Я знаю, – спокойно улыбнулся эльф.

Он смотрел на Литея, как смотрит на нерадивого ученика мудрый и добрый учитель, пытаясь преподать тому жизненно-важный урок. И Литею вновь стало совестно за свою глупую ревность и вспышку злости.

– Я знаю, что она лучше всех, и не любить её невозможно. Ты знаешь её двадцать лет, я – почти три столетия. Мы вместе сражались на войне и многое пережили. Так скажи мне, чья любовь к ней больше – твоя или моя?

Литей молчал, сгорая от стыда.

– Дурные мысли оскорбляют не столько меня, сколько твою госпожу, – продолжил Эктавиан. – Ведь это недоверие к ней. Я не потерплю такого в своих владениях. Люди из рода Ринай всегда были мне друзьями. Я не хочу, чтоб это изменилось. Я хочу и тебе быть другом, Дарген Литей Ринай.

Эльф замолк.

А юноша поднял виноватые синие глаза, и произнёс тихо:

– Я тоже хочу быть вам другом, Великий князь! Только, сдаётся мне, я пока этого недостоин. Я был неблагодарным гостем. Простите!

Эльф улыбнулся широко и совсем по-доброму: