Юноша поглядел ещё раз испытующе на эльфийку.

– Я не лгу. Так будет, – качнула она пепельной головой. – Я это вижу. Считай это моим пророчеством, последним эльфийским пророчеством в этом Мире!

Ризо поклонился и, вскочив в седло, догнал уезжавшего Остренго.

***

– Экталана… – Киралейн подошёл сзади, нежно обнял её за дрогнувшие плечи. – Кэнтрианэ умолкло.

Княжна удивлённо огляделась и осознала, что вой, леденящий кровь в жилах, стих. Лишь иногда доносились откуда-то звуки, напоминавшие всхлипы долго плакавшего ребёнка.

Смолк и рокот Моря, волны его оставили в покое стены Мангара.

Просветлело небо. Оно оставалось по-зимнему хмурым, затянутым свинцовыми тучами, но всё-таки жуткая ночная тьма отступила.

И даже туман стал таять, рассеиваясь в свете дня.

– Так и должно быть… – спокойно сказала Экталана. – Море усмирило свой Гнев. Благодаря этому мальчику, Мир вспомнил, что есть ещё самопожертвование и милосердие где-то в тёмных закоулках ожесточившихся сердец. Значит, пока Мир будет жить, и мы будем любить жизнь, и беречь её, пусть даже вдали от Светлого края. Идём, мой король! Пора вернуться в Элтлантис. В моём видении люди сражались караризским железом, значит, эльфам нужна наша помощь. Их души жаждут освобождения! Я хочу к отцу, Киралейн. Идём! Ты поведёшь наш народ за Море, любимый. О, сколько друзей в нетерпении ждут нас в Благословенном Краю!

– Так поспешим! – одобрил Киралейн.