В любой профессии, а пират — это тоже профессия, хотя и специфичная, всегда есть случайные люди. Они непонятно как попадают в нее и порой надолго остаются. Я никогда не мог понять людей, страдающих морской болезнью, которые всю жизнь отдали флоту. На суше можно было бы найти более подходящую, пусть и хуже оплачиваемую. Чем-то всегда приходится жертвовать, но какой смысл отдавать в жертву свое здоровье, а то и жизнь?! Их ведь ни за какие деньги не купишь. Вот и среди захваченных нами пиратов я заметил одного, который явно был не в своей стае. Ему бы тихо и тупо пахать землю или ловить рыбу, а он подался в морские разбойники, чтобы разбогатеть. Не понимает, что богатый — это не тот, у кого много денег, а тот, кому хватает того, что имеет. Скорее всего, был гребцом и в боях участия не принимал, но будет казнен вместе с остальными.

Я приказал привести его на либурну «Стремительная». Это был мужчина лет двадцати трех, не крупный, но жилистый, напоминающий мне мелкого работящего вола, который приноровился пахать в упряжке с крупным. Смотрел пират на меня со смесью испуга и настороженности. Наверное, видел меня в бою. Я заметил, что все наши пленники при моем приближении начинали обмениваться тихими репликами и подтягивать животы и ягодицы, словно ждали от меня удары с обеих сторон. Может быть, им рассказали, что видят перед собой бывшего пирата, перешедшего на службу в римский флот. Я жестом предложил пленнику сесть на складной стульчик возле низкого столика, на котором стояли бронзовые тарелка с куском вареной курицы и ломтем хлеба и чаша с белым вином, разведенным водой, и отведать, что бог послал. Все это уступил мне Сафон, с которым центурион поделился моим планом.

— Говоришь по-гречески? — когда он доел, спросил я, намереваясь в случае отрицательного ответа позвать лучника-иллирийца, чтобы переводил.

— Да, — вытерев рот тыльной стороной ладони, ответил пленник. — В юности работал на греческого землевладельца.

— Семья есть? — поинтересовался я.

— Жена и трое детей, — сообщил он.

— Наверное, сильно надоели тебе, раз занялся таким рискованным промыслом, — предположил я.

— Почему надоели?! Нет, скучаю по ним, — печально молвил пленник.

— Кто будет их кормить-поить, когда тебя казнят?! Наверное, у тебя есть богатые родственники, которые помогут им? — задал я вопросы, ответы на которые знал не хуже его.

— Сирота я, — печально молвил пират.

— Значит, и они вырастут сиротами, — предположил я и закинул наживку: — Если их отец не примет правильное решение и не спасет свою жизнь.

— Какое решение? — с надеждой спросил пленник.

— Того, кто покажет нам, где сейчас находится вторая либурна, мы отпустим на свободу, — огласил я условие договора.

— Она должна стоять возле нашей деревни, — признался он.

— Вот и покажешь нам вашу деревню, проведешь к ней так, чтобы мы напали неожиданно, — предложил я.

— Вы же побиваете там всех! — сразу смекнул пленник.

— Зачем убивать всех?! Только пиратов и тех, кто будет оказывать сопротивление. Остальных продадим в рабство. Кроме твоей семьи, конечно. Ты сможешь с женой и детьми уйти, куда захочешь, или остаться в пустой деревне, — сказал я.

— Мне потом житья там не будет, — догадался он.

— Не хочешь жить там, возьмем служить на нашу либурну. Нам нужны гребцы и матросы. Будешь получать постоянное жалованье, а через двадцать шесть лет станешь римским гражданином, — продолжил я искушать.

— Нет, не могу я так… — произнес он неуверенно.