Напишите о себе. И пишите всегда, даже тогда, когда мы молчим – это от большой занятости. Но помним мы вас всегда. Привет всем друзьям и знакомым.

Сердечно обнимаем и целуем!

Лида, Саша, Таня, Миша.

12 октября 1976 г.

Наш адрес: [адрес в Урюпинске]».

На этом обмен письмами закончился. У Манфреда я видел много открыток от папы на новый год, но писем больше не было. Стала набирать обороты их жизнь партийных работников, и никто из них не знал тогда, чем она закончится…

Манфред и Бригитта приехали к моей маме в сентябре 2019 года – купили круиз по Волге. Во время остановки в Волгограде зашли в гости. Мама накрыла хороший стол, и они провели вместе три часа до отхода теплохода. Я позвонил тогда маме. Трубку перехватил Манфред и сказал: «Миша, твоя мама такая же молодая, как и 50 лет назад!». Мама рассмеялась и посетовала: «Они ничего не едят! Я тут столько всего наготовила». Манфред прокричал – «…но коньяк пью!..».

Я положил трубку и закрыл глаза. Как же это здорово!

Не выбрасывайте старые письма. Всего два слова, написанные на обороте конверта, могут приоткрыть дверь в молодость и соединить потерявших друг друга людей…

Глава 5. «Нам ничего не принадлежит. Ничего!»

Быть членом семьи партийного работника, особенно первого руководителя (первого секретаря райкома, горкома, обкома и т.д.), накладывало существенные ограничения не только потому, что ты всегда находился «под прицелом» общественного внимания у себя в районе, городе или области. Тебя разглядывали больше других и понятно, что это разглядывание могло иметь разные формы – более приятные и неприятные вовсе, но всегда пристрастные. Как только незнакомые люди узнавали, кто мой отец, я обычно переставал быть Мишей Анипкиным и превращался в «сына Анипкина». С этого момента мои личные достижения трактовались только как проекция папы. Это было обидно.

Другое существенное ограничение заключалось в том, что тебе была закрыта любая более-менее серьезная руководящая карьера, а также работа в КГБ (не то, чтобы я ее хотел – это так, «для протокола»). Причина была одна – не создавать руководящие династии. Нельзя было супругам работать в соподчинении, поэтому поженившись в 1963 году, мои родители должны были выбрать, кто останется «делать карьеру», а кто станет «обычным гражданином».

С мамой. 1975 год.

С папой. 1978 год.

Мои родители познакомились в комсомоле, оба занимали руководящие посты в этой системе, но мама ушла с секретаря Волгоградского обкома комсомола по школам именно по причине невозможности обоим супругам работать вместе в той системе. Ведь мама автоматически перешла бы на партийную работу, став сначала, допустим, секретарем райкома какого-то района Волгограда, а потом через пару лет куда-то еще. Возможно, первым секретарем райкома или замзавотделом обкома, или в ЦК, или в министерство просвещения – все могло быть. Но мама ушла из той системы и никогда, насколько я знаю, об этом не жалела. Работала в школе, потом заведующей учебной частью вуза – Волгоградской высшей партийной школы (сейчас это Волгоградский филиал РАНХиГС).

Родители. Гагры, 1964 год.

Наша семья на Мамаевом Кургане в Волгограде. Слева направо: мама, я, сестра Таня, папа. Ориентировочно 1976 год.

Я уже с детства знал, что руководителем мне не стать. Мне было лет 7-8 лет и папа у меня спросил, кем бы я хотел быть, когда вырасту. Поскольку у меня перед глазами было только два примера трудоустройства – мама-филолог, проверяющая тетради до двух ночи, и папа – первый секретарь горкома с огромным кабинетом и персональной машиной с водителем, я естественно ответил, что «хочу быть первым секретарем, как ты, папа». Папа тогда изменился в лице. Он был явно озадачен и несколько секунд выбирал реакцию, потом рассмеялся и сказал, что «это, сын, невозможно». Я спросил, почему? Папа ответил примерно так: «Во-первых, это очень тяжелая работа и не всегда приятная. Во-вторых, тебе не дадут. Как-нибудь потом объясню поподробней…».

С папой на озере Рица, Абхазия. 1983 год.

Подробный разговор об этом у нас с папой состоялся, когда я закончил восьмой класс и надо было уже серьезно думать, куда поступать. Это было лето 1988 года. Папа уже был секретарем обкома и мы с ним в августе поехали отдыхать в Крым. Нам выделили огромный двухкомнатный люкс в доме отдыха «Красное Знамя». Я помню, в один из дней мы плавали по морю на весельной лодке и он сам поднял тему: «Сын, ты должен выбросить из головы саму возможность партийной работы. Это не самая лучшая работа, но тебе никто ее и не даст, поскольку есть негласное правило – детям партработников нельзя делать карьеру ни в партии, ни в министерствах и ведомствах. Тебе будет возможна только научная или дипломатическая карьера – и то не на первых ролях».