- Ну, так я сам схожу на кухню, неженка ты эдакий. От меня - Господина дома - не убудет. Да и от вина тоже. Я знаю, мне докладывал управляющий поместьем Господин Фунна, что вина в доме после пира осталось вдоволь. Все, как всегда, налегали на жгучую воду, только ты ничего не пил.

И Северус не поленился, вновь оделся, и спустившись в кухню по крутой лестнице, а весь хмель от выпитой жгучей воды давно уже улетучился, поэтому спускаться было легко. Взял, практически вырвав из сильных, но таких ослабевших перед Господином дома ручонок кухонных рабов, несущих смену и следящих за водой в чане, из которого торчал носик змеевика, мерно, по каплям отцеживая жгучую воду, бокальчики, которые приказал тут же вымыть в ышке бяха, и кувшин, правда, уже полу-пустой, «коктейля» от талантливого молодого виночерпия Наэмнэ.

- Вот, я принёс вино и бокальчики. Они маленькие и чистые, нам как раз хватит приложиться по нескольку разиков.

Они с удовольствием выпили по несколько чарок и сразу же почувствовали, как заиграла-забурлила подостывшая за время прерванной прелюдии кровь в жилах.

- Ну же, мой малыш, дитя невинное, теперь пришло время тебе на четвереньки встать,

Котёнку уподобясь, Х`аррэ.

Что, неприятное тебе воспоминанье я доставил? Прости, молю.

Да опустись на локти, свой анус подстaвляя для соитья.

Теперь терпи, вот и пришло, настало время терпеть по-настоящему, но… если хочешь,

Кричи погромче, вон, Квотриус тоже кричал, а он же, как и я теперь - всадник, верховное лицо в войске, не считая полководца.

- И с криком пусть уйдёт вся боль твоя,

Доставленная мною, не по желанью, но по необходимости одной на двоих, разделённой для нас обоих, а уж часть твоей боли я заберу себе, мой невинный агнец.

Внезапно ещё не разгорячённому до предела Снейпу пришла в голову одна важная и вполне здравая мысль:

- А опорожнил ли ты кишечнк, Гарри мой Гарри?

- Да я слышал, что в человеке больше четырнадцати фунтов дерьма.

- Ну зачем выражаться так грубо в эту волшебную ночь, Гарри мой Гарри? Можно же назвать… его калом. Я только хотел спросить перед вхождением в твою прямую кишку…

- А… разве ануса недостаточно, любимый?

- Нет, вовсе нет, должен я проникнуть в самую глубину твою, насколько позволяет мне мой пенис, и только потом совершать в тебе фрикции, а вдруг там… это самое… оно?

Иными словами, ходил ли ты на ночь в туалет, если, конечно, это слово подходит для вонючего домика, сортира.

- Нет, не ходил.