- Вот и молодец, Куильнэ. Ты, сразу видно, понятливый парень. Но знай, что излишняя понятливость не нужна твоим хозяевам на-пока. А не то ты будешь наказан, и очень больно. Понял?

- Раб Куильнэ всё понял. Он не должен лезть в кроватные дела благородных хозяев. Я правильно понял тебя, Северуссах?

- Нет, у нас вовсе нет от тебя кроватных секретов, только по нашим законам рабы спят за дверью благородных хозяев на случай, если им что понадобится ночью.

- Но я не услышу за дверью! - взмолился паренёк.

- Услышишь, - повелительно сказал Снейп. - Когда будет надо, мы прикрикнем на тебя, вот ты и проснёшься. В моём доме, благородный хозяин которого я есть, двери ещё толще и комнаты больше, а рабы всё слышат.

- Идём же, Гарри мой Гарри.

- Идём, любимый мой до безумия, - ответил также, на латыни Поттер.

Когда дверь за рабом, утянувшим шкуру и покрывальце, закрылась, Гарри прижался к Северусу.

- Будешь ли ты со мною в ночь сию, ночь беззвёздную?

- Буду, о Гарри мой Гарри, в ночь сию, ночь беззвёздную.

Северус, как заворожённый, повторил слова Гарри, не вдумываясь. Всё, что он видел сейчас - залившееся румянцем лицо, розовые, ещё по-юношески пухлые губы и огромные, не прищуренные, как обычно бывает у близоруких, но широко распахнутые зелёные, горящие пылом юности, глаза.

Северус мягко поцеловал Гарри, облизнув его губы, но тот взял инициативу на себя и проник языком в рот любимого мага, в третий раз в жизни удивляясь горьковато-сладчащей, дурманящей разум, отдающей неведомыми пряными ароматами слюне. Северус в ответ испил горькой слюны Гарри, показавшейся ему теперь довольно приемлемой и даже вкусной. Снейп не стремился научить Гарри игре языков, он торопился улечься с ним в кровать, предварительно раздев донага и раздевшись самому, чтобы каждой частичкой тела ощущать тело Гарри.

Но Гарри сам уткнулся кончиком горьковатого, такого, что сводило скулы, но и это было приятно, языка в язык Северуса и обвёл его без стеснения, и Снейп ответил на начавшуюся игру, да так, что у юного мужчины закружилась голова, и он поневоле отпрянул от любимого потому, что потерял равновесие.

- Рано тебе, о Гарри мой Гарри, предаваться ласкам таковым. Видишь, они голову тебе вскружили, да так, что чуть было не упал ты, если бы не прижал вновь тебя к себе я. Это ласки для умельцев, а не для всё ещё невинных душою мужчин младых. И как у тебя получилось оставаться фактически невинным после первого раза? - сказал, смеясь, Северус.

Он вспомнил… как быстро, ещё до первого соития, научился, правда, не совсем, этому искусству Квотриус.

- Опять сравниваю я Гарри моего Гарри с Квотриусом. Придётся снова ставить блок третьей, нет, сгодится и вторая степень защиты. Ведь Гарри так пылок, что с ним позабудешь обо всём на свете. Но от блока, второго за сутки, разболится голова - это уж точно знаю я. Что ж, потерпеть придётся мне в который уже раз. Жаль, соития с Гарри моим Гарри происходят лишь под блоками, и не могу почувствовать я всей полноты ощущений, будучи с ним. Это вовсе не то, что быть свободным разумом, чувствующим каждую его ласку, каждое движение не как в некоем состоянии отключенности, а наяву, в реальности. Быть с Квотриусом - это… Так, хватит о брате, срочно ставлю блок. - подумал Северус.

- Гарри мой Гарри, что же дрожишь ты так? - участливо спросил Снейп.

- Нелегко выразить мне всё, что чувствую я сейчас, на латыни - языке, мне чуждом.

Да, представь себе, любимый, дрожу я от страха. Боюсь я боли проникания.

- Проникновения, - по привычке поправил профессор. - Но ты же не почувствовал ровным счётом ничего в раз первый, хоть анус твой и покрылся трещинками, и даже заметно кровоточил. Для меня заметно.