Захар опрокинулся вместе с табуретом, к которому был прикручен, и одарил Кулебакина зверским взглядом. Таким же взглядом одарила и Алька. Стало видно, что это на самом деле отец и дочь.
— Ну и что прикажете с вами делать? — сокрушенно вздохнул Кулебакин.
— Надо лысого втихаря в расход пустить, чтоб малявка не видела! — высказал идею Герка, за что и поплатился, Алька извернулась и пнула его по яйкам.
— Мля! — Герка повалился как срубленный слон. — Малявку тоже надо расстрелять!
Молодняк зашумел.
— Это называется апория! — решил Кулебакин. — Как ни крути, безвыходное положение. И этого умного слова произошло неприятное слово «запор». Расстреляем одного из них, второй станет врагом навсегда. Кончать обоих? Отпустить? Они ферму приведут.
— Может их утопить? — спросил Герка и на всякий случай отодвинулся.
— Пускай сам Захар решает! — раздался голос.
Кулебакин аж вскинулся:
— Ну и какой мудак это предложил?
— Я! — признался Вершинин.
Кулебакин внимательно изучал его лицо.
— Меня интересует ход твоих мыслей, Палыч! — признался он. — И знаешь почему? Еще немного и я пойму, что за фуйню вы у себя там за Ла — Маншем сотворили. Как вас угораздило такого наворотить, что почти 100 лет разгребсти сами не можете.
— Но — но, полегче! — встрял Бекк, ему ненавязчиво сунули револьвер под нос, и он извинился. — Я просто так сказал!
— Откройте ему рот! — попросил Палыч.
— Думаешь, он прочтет тебе Есенина? — Кулебакин пошевелил кустарником бровей, получилось страшно.
— Пусть ответит на один вопрос. Хочет, чтобы его дочь осталась жива? Мы можем договориться и его отпустить!
Молодняк загалдел.
— Эха и ни дурак! — кричал Герка. — Если лысого отпустить, он вернется с фермерами и всем нам капец!
— Тихо! — рявкнул Кулебакин. — Никто Захара отпускать не собирается! Так ведь, Палыч? — он с надеждой посмотрел на следователя. — Ты ведь явно что — то придумал. Мы все спасемся, а предатели умрут. Вы поможете нам перезимовать. Устал я от голодных зим, когда жрать нечего и кости ломит от холодов. Так что ты решил делать с Захаркой?