— На выезде никого! — доложил Самсон. — Тут он где — то ховается!

Местность была полна подземных коммуникаций — подвалов, канализации, кабельных каналов. Найти здесь кого — либо было нереально. Если бы Кулебакин сам хотел убежать, то сделал бы это именно здесь.

Эдвина мучило, подозрение — а не тактический ли это замысел Захарки на самом деле. Ну и что, что пацаненку 8. Шустрый малый, это заметил не только Эдвин. Большой толк вышел бы из него через пару — тройку лет.

А что если на самом деле спецназ? Подумал он с суеверным страхом. Захарка знает все наши секреты — заначки, скрытые базы, тайные засеянные поля.

— Захарка! — Самсон метнулся в окно.

— Стой! — запоздало крикнул Эдвин, а Оскар не успел помешать, хотя сидел почти у окна, старый стал, Эдвин боялся, помрёт во сне, и останется он один с пацанами.

Старики толкаясь вывалились в окно и увидели жуткую картину. Захарка пеньком застыл в метрах двухстах, Самсон, позабыв об осторожности несся к нему, а чуть далее, из — за полуразрушенного дома, хищно выруливала черная машина фермеров.

— Назад! — кричал Кулебакин сам не зная кому конкретно, срывая с плеча автомат.

На всю жизнь отпечаталось словно негатив лицо обернувшегося Самсона. Много лет Эдвин корил себя вопросом. Почему Самсон обернулся? Услышал громкий окрик и сработал рефлекс? Или ждал от него спасительного для всех решения? Верил ему до конца, как может верить ребенок взрослому. Ребенок, которого ни разу в жизни не обламывали по — взрослому.

И Самсон не увидел, как Захар поднял руку и наставил на него пистолет. Один за другим ударили выстрелы, и каждый раз Эдвин содрогался сам, словно пули попадали в него.

На лице Самсона застыла растерянная улыбка, ноги подогнулись, падая, он распахнул руки, точно готовясь обнять весь этот чертов мир, который оказался так несправедлив к нему, и в таком незащищенном положении принял последние пули.

Выпустив боезапас, Захарка не отвернулся, а пристально смотрел на Кулебакина. Эдвин поднял автомат, дистанция была убойная, прицел оптический, ловя в перекрестие прицела вихрастую макушку, которую он так любил гладить.

— Я сам! — шептал он.

— Ну что, Захар, принесли тебе счастье твои фермеры? — спросил Кулебакин.

Ответить тот не мог по причине общей замотанности организма. Молодняк так привязал фермера, что тот мог шевелить разве что бровями.

— Много ты бед нам принес, — продолжал Кулебакин. — Скольких замечательных пацанов и девчат мы из — за тебя потеряли. Надо признать, нюх у тебя был потрясающий. Я давно за тобой охочусь. Жаль Оскар не дожил, тоже плюнул бы тебе в глаза. Что там мычишь? Хочешь что — то сказать напоследок? А нет у тебя такого права и не будет тебе последнего слова!

— Прошу пардону, но что вы собираетесь с ним делать? — встрял Межеедов.

— Предоставим няню лет 17 — ти и мягкую перину! Расстреляем конечно! — как о само собой разумеющемся заявил Кулебакин.

Алька с визгом повисла у него на руке, и пока ее оторвали, успела укусить. Демьян приставил пистолет к голове ребенка.

— Отставить! — прикрикнул Кулебакин.