– Именно так в истории болезни и подается то, что случилось с Натаном?

Мне пришлось подавить стремление изумленно уставиться на него. Безжалостное воплощение зла вроде Джо никак не должно хранить в памяти имена своих жертв, тем более после столь долгого времени. Такие обычно помнят лишь сам процесс насилия, но жертвы у них в головах обычно настолько расчеловечены, что в общей бесформенной массе для имен просто не остается места.

– А что на самом деле произошло с Натаном, Джо? – спросил я. – Почему бы вам не поделиться своим собственным видением случившегося?

Поначалу он ничего не ответил – лишь с отвращением пнул свою койку. А после нескольких секунд тишины обвел меня оценивающим взглядом и произнес:

– Прежде чем я вам расскажу, у меня к вам всего один вопрос.

– Да?

– Нету с собой жвачки? – Джо кривовато улыбнулся. – Мне обычно Несси приносила. Хоть какое-то занятие. Не так скучно.

Так вышло, что в одном из карманов у меня действительно завалялась основательно помятая и потертая упаковка жевательной резинки. Я выудил ее оттуда и передал ему пластинку. Джо взял ее, развернул обертку и с явным наслаждением целиком засунул в рот, после чего опять криво улыбнулся мне.

– Спасибо, док, – произнес он. – По-моему, с вами можно иметь дело.

Я улыбнулся в ответ, несмотря на смущение.

– Так… что там с Натаном?

– Ах да, Натан! – Он задумчиво двигал челюстями. – Ну, я знаю, что вам про это все остальные говорили, но вся штука в том… Он сам ко мне подъехал.

– Мне трудно в это поверить, Джо. Ему было шесть лет. Вам – десять.

– Ну да, ну да, знаю: типа, слишком мал, – сердито отозвался Джо, отмахиваясь от моего замечания, словно от назойливой мухи. – Но вы думаете, он про это знал? Его папаня натягивал его с тех самых пор, как тот научился ходить! По-моему, он просто думал, что это и есть любовь. Во всяком случае, он сказал мне, что не может заснуть, пока кто-нибудь не «вставит» ему для начала, и попросил меня сделать это. Ну, я сам тогда был ребенком и мало что понимал. Вообще-то в таких местах вам особо не рассказывают про всяких пчелок и тычинки, знаете ли… Ну, я и вставил. Но поскольку сам не знал, как надо, и у меня не было ничего, чтобы все прошло малость попроще, он начал орать. Санитары были прямо за дверью, так что слезть с него я не успел. И как вы думаете – стали они меня слушать после того, что увидели?

Он закатил глаза.

– Наверное, грех жаловаться, поскольку я, по крайней мере, не помру девственником… Предпочел бы лишиться невинности при каких-нибудь иных обстоятельствах, но нельзя ведь желать абсолютно всего на свете?

Хотя здравый смысл заставлял усомниться в подобной истории, я все-таки не мог не признать, что звучало все это вполне правдоподобно. Но все же в истории болезни имелось еще много чего, что никак нельзя было объяснить простым недоразумением. Я без передышки погнал дальше.

– Даже если я вам и верю, Джо, – сказал я, – то как быть с тем, что все ваши врачи постоянно умирали или сходили с ума?

– И вы думаете, что это моя работа? – спросил он, ожесточенно качнувшись ко мне всем телом. – Как по-вашему, док, у меня такой опасный вид?

– Нет, – ответил я, – но если вы использовали какой-то метод вроде газлайтинга…[26]